Стихотворения и поэмы

Но в мыслях их, и чувствах, и делах,
В улыбках безмятежных и слезах
Ни смысла нет, ни разума, ни веры,
И все они — лжецы и лицемеры.

Пустая жизнь, почти небытие,
Бесплодные печали и напасти!
Однообразья мертвого ее
Не оживляют подлинные страсти.

Сегодня там похоже на вчера,
Грядущее обманчиво и серо.
Борьба во имя правды и добра
Теперь, увы, не боле как химера.

Там за подачку жалкую князей
И стар и мал продать себя готовы,
Сменили там на ржавые оковы
Честь и свободу родины своей.

17

А вот и Мцхет — героев отчий дом,
Великой жизни дивная гробница!
Здесь древо жизни, славное в былом,
Впервые стало радостно ветвиться.

Его во славу прежних вольных дней
Вспоило сердце древнего картвела,
И радость, озарившая людей,
Как светлый ключ, в груди у них звенела.

Но там, где древо славное цвело,
Страдания и раны исцеляя,
Где ключ бессмертья, отгоняя зло,
Хранил судьбу отеческого края, —

Теперь не бьет источник тот живой,
И древо жизни больше не ветвится.
И сделалась деревнею простой
Прославленная дедами столица.

Иссякла жизнь, широкая, как мир,
Обрушились высокие чертоги,
Где был дворец — теперь стоит трактир
Да бродят овцы, жалки и убоги.

18

Отчизна милая, жемчужина вселенной,
О, сколько страшных бурь промчалось над тобой!
Кто, сломленный в боях грозой иноплеменной,
Сумел бы перенесть ужасный жребий твой?

Кто смог бы перенесть тысячелетья боли,
Борьбы неистовой — и не разбиться в прах?
Кто смог бы пережить все ужасы неволи
И отстоять себя в бесчисленных боях?

Полки твоих сынов в сраженьях погибали,
Две тысячи годин звенели их щиты,
Но голову свою в унынье и печали
Ни перед кем еще не преклоняла ты.

Во имя двух святынь отважные иберы
Боролись у твоих многострадальных стен,—
Отчизну отстояв и не нарушив веры,
Поистине за них всё отдали взамен.

19

Как может позабыть отважный твой питомец
И рабство и позор тех беспросветных дней,
Когда врата твои всесильный Македонец
Поколебал в боях десницею своей?

Он ненавидел нас, он презирал бесправный
Талантливый народ. Но даже в лютый год
Удержит ли страну тиран самодержавный,
Который полюбить не в силах наш народ?

Жестокостям своим не ведавший предела,
Он Грузию в те дни, как тряпку, растоптал
И славный наш язык — сокровище картвела —
В родной его стране преследовал и гнал.

Он не хотел признать достоинства народа,
Его творения, величие и честь,
За что сыны его боролись год от года
И сотни бед своих сумели перенесть.

И в ярости народ смотрел на груды праха,
И шею гнул в ярме, как требовал тиран,
И под личиною покорности и страха
Обдумывал в душе возмездья тайный план.

20