Строитель стоял, не произнося ни слова, только румянец еще сильнее начал выступать на его лице — знак того, что просьба неприятно его задела.
— Я? — сказал он наконец. — А вы почему это ко мне с этой просьбой лезете? Разве я виноват в этом, что ли?
— И мы, пане, не виноваты, но, сдается нам, следует все-таки помочь бедному человеку. Он больной, некоторое время не сможет работать — надо же ему и старухе-матери чем-нибудь жить.
— Если хотите, помогайте, а я здесь ни при чем! Первому встречному лоботрясу помогай! Еще чего не хватало!
Разгневанный строитель быстро повернулся и хотел было уходить, как вдруг один из рабочих, возмущенный его словами, громко сказал:
— Посмотрите на этого пана! А ведь он больше всех виноват в том, что Бенедя искалечен! Вот если бы его самого так изукрасило, я не пожалел бы, наверное, не то что пяти, а и десяти крейцеров на такого прохвоста!
— Что? — заревел вдруг строитель и подскочил к рабочим. — Кто это сказал?
Молчание.
— Кто посмел сказать это? А?
Ни звука.
— Мастер, вы здесь сидели, — кто это сказал? Говорите, а не то вас выгоню с работы вместо этого мерзавца!
Мастер оглянулся на рабочих и спокойно сказал:
— Я не знаю.
— Не знаете? Так я вас с этой минуты не знаю здесь на работе. Вон!
— Это я сказал, — отозвался один из рабочих вставая. — Я сказал и еще раз скажу, что ты дрянь, если не хочешь дать для бедного рабочего! А за твою работу я не держусь.
Строитель стоял взбешенный и от злости не мог слова выговорить. Рабочий тем временем взял свой угольник, клевач и мерку и, простившись с товарищами, спокойным шагом направился к рынку. Остальные рабочие молчали.
— Босяки, лодыри! — кричал строитель. — О, разве он дорожит работой?! Он бы лежал только вверх животом, как свинья в болоте Но погодите вы, я вас научу порядку! Вы у меня другими станете! Ишь вы, мерзавцы! — И, сотрясаясь от злости и проклиная всю «голо-ту», строитель пошел обратно в общество господ.
В беседке тем временем царило веселье. После закуски слуги собрали блюда и тарелки, а вместо них поставили бутылки с вином и рюмки. Рюмки быстро совершали свой путь.