Стихотворения и поэмы. Рассказы. Борислав смеется

Услыхав это, Матий, словно оглушенный ударом обуха, опустил голову и не мог проговорить ни слова.

«Пропало, пропало! — шептало что-то в его голове. — Погиб человек, и след его простыл, а этот…»

В эту минуту Андрусь Басараб, молча слушавший весь этот разговор, сам обратился к Мортко:

— Что это за дело такое, Мортко? Какое у вас дело с Матием?

— А зачем вам это знать? — ответил колко Мортко.

— Ты уж не спрашивай, зачем мне это знать, — ответил Андрусь. — Тебе жалко сказать, что ли?

— Жалко… не жалко, но… — Мортко внимательно всматривался в Андруся, будто боялся нажить себе в нем нового врага.

— Говори же, если не жалко! — сказал Андрусь и встал над ним, как чёрт над грешной душой.

— Да что тут и говорить, пустое дело, puste Geschaft, и все тут! Помните, два года назад из шахты достали кости человека? По перстню узнали, что это был Иван Пивторак, муж хозяйки этой хаты. Он за год перед тем куда-то пропал. Ну, а Матию почему-то взбрело в голову, что это я виноват в том, что он упал в яму, ну, он и давай жаловаться на меня в суд. Он думал, что меня сразу же возьмут и повесят… Но в суде так не делается: если обвиняешь кого, так поди раньше докажи! А здесь как можно доказать? Ну, однако, благодарение господу, дело уже закончено! Слушайте, Матий, я еще раз говорю; зачем вам нужно было вмешиваться в это дело и тратить деньги на процесс? А теперь, когда вы проиграли, забудьте обо всем, и будем снова друзьями, как прежде. Ну, давай руку, старина!

Мортко протянул Матию руку.

— Я — тебе? — вскрикнул Матий. — Чтобы я положил свою руку в ту руку, которая моего Иванчыка со свету сжила? Нет, не дождешься этого!

— Вот видите, — сказал Мортко, обращаясь к Андрусю, — он все свое… Послушайте, Матий, вы не бросайтесь такими словами, потому что теперь, когда суд признал, что я не виновен, никто не смеет меня обвинять. Теперь я могу подать на вас в суд за оскорбление!

— Ну, подавай, подавай! — крикнул Матий. — Пускай меня повесят вместо тебя! А я, хотя бы десять судов говорили что угодно, все буду стоять на своем. Не кто другой, как ты, толкнул Ивана в шахту! И конец! А теперь уходи из хаты, потому что если у меня не хватит терпенья, может что-нибудь неладное выйти между нами!

Мортко пожал плечами и пошел. Но в дверях он еще раз обернулся, бросил презрительный взгляд на Матия и сказал:

— Глупый мужик! Он думал, что сделает мне что-нибудь этим процессом, а это еще не так просто сделать мне что-нибудь!

И с этими словами Мортко ушел. А Матий все еще сидел на лежанке, бледный, разбитий, дрожащий, сидел без мыслей и движения, а в голове у него, подобно мельничному колесу, тарахтело одно темное, пустое, холодное слово: «Пропало! Пропало! Пропало!» Андрусь Басараб подошел к нему и положил свою могучую руку на его плечо:

— Побратим Матий!

Матий поднял глаза и взглянул на него, как утопающий.

— Что это за дело такое? Что за процесс? Почему мы до сих пор ничего об этом не знали?

— Эх, пропало, все пропало! — ответил Матий. — Что теперь и говорить об этом!

— Нет, ты расскажи, тебе самому легче станет!

— О, не будет мне легче, не будет! — сказал Матий. — Пропало, и все тут!

— Да кто еще знает, пропало ли? — вмешался Бенедя. — Ведь можно проигранный однажды процесс начать вторично и выиграть! А здесь и вовсе, как видно из слов этого Мортко, не так плохо. Ведь ваше дело и в суде не было, только прокурор признал, что улик, необходимых для суда, нет. Значит, если будут доказательства, то и суд будет.

Лицо Матия прояснилось немного при этих словах.

— Так ли это? — опросил он выпрямляясь. Но какая-то тяжелая мысль вскоре снова навалилась на него и придавила к земле. — Нет, нет, нет, нечего и говорить! — сказал он. — Так или иначе, а все пропало. Три года прошло, — где я теперь возьму им лучшие доказательства? Довольно, довольно и думать об этом!

И он закрыл лицо руками, а из его глаз полились горячие, наболевшие слезы, потекли между пальцами, закапали на землю. Бенедя и Андрусь увидели, что сегодня с ним нельзя больше ни о чем — говорить, — удар был слишком сильный и неожиданный и сломил всю его твердость. Андрусь молча стиснул Бенеде руку, взял шапку и тихо вышел. Бенедя так же тихо разделся и лег на лавке, подстелив кафтан. А Матий сидел на лежанке, словно омертвелый, словно из камня изваянный.

Нефтяная лампочка все слабее и слабее мерцала на выступе трубы. В углах избы притаились глыбы мрака, казалось, ожидая мгновения, когда — погаснет лампа, чтобы обрушиться на хату и закрыть собою все сверху донизу.