Стихотворения и поэмы. Рассказы. Борислав смеется

Слыхал ли ты, как вожаки
медведя учат пляске?
Сначала на железный лист
поставят без опаски.
И под железом тем огонь
потом разводят малый,
а скрипкой бередят в душе
стремленье к идеалу.
Медведь ревет, как
будто страсть в груди
мохнатой тлеет, а пятки
голые огонь все жарче
снизу греет.
Ревет медведь,
звенит струна; насквозь
его прогрело,
он поднимает на дыбы
Свое большое тело.
А скрипка знай себе гудит,
и в подневольной пляске
то переступит левой он;
то правой — без указки.
Быстрее скрипка говорит,
поет, хохочет, плачет, —
железо жжет, а грузный зверь
быстрей за скрипкой скачет.
Уже бедняге не забыть
до смерти той науки,
в его сознании, слились
огонь и скрипки звуки, —
И так слились, что, лишь
струна тихонько заиграет —
он в пятках чувствует огонь
и пляску начинает.
Не у одних медведей так!
В судьбе своей веселой
любой из нас, собрат-поэт,
проходит эту школу.
Ведет его ирония под бубенцы
и скрипки, чтоб лапами он стал,
скользя, на поле жизни зыбкой.
Под ним костер страданье жжет,
любовь смычком играет, он пляшет,
бедный, и поет, от муки умирает.
А хоть и не умрет — в душе
сольются неразрывно страданья
с музыкой любви — а это ли не дивно!
Как только где услышит он слова
любви святые, так пробуждаются
в душе страданья неземные.
Горит под ним железный лист,
весь мир — с углями бочка, и
поднимается бедняк не на дыбы —
на строчки.
Ирония ведет смычком, стучит
костями чувство, поэт, рыдая,
в пляс идет, и это все — искусство.

ИЗ КНИГИ «SEMPER TIRO» [9]

(1906)

SEMPER TIRO

Жизнь коротка, искусство бесконечно,
И творчество измерить не дано;
Ты опьяненье видел в нем одно,
Его считал забавою беспечной,
Но безгранично выросло оно,
Твои мечты и душу отобрало
И силы все берет и всё же молвит: «Мало!»
Тобой же сотворенное виденье
Ты неким называешь божеством
И сушишь кровь, ему на прославленье;
Твой мозг и нервов сок пред этим алтарем —
Как будто жертвоприношенье;
Твой идол завладел, как подданным, тобою,
А сердце шепчет: «Нет!
Сам будет он слугою».
Но шепоту не верь! Не доверяй богине
Поэзии! Она влечет, манит,
Но дух твой поглотит, поработит отныне:
Она тебя всего опустошит
И прихотям своим навеки подчинит.
Не верь струне, поющей; перед нами,
Что будем мы владеть стихами и сердцами.
Мечтой не возносись, в союз вступая с лирой!
Когда в душе теснится песен рой,
Служи богине честно и порфирой
Не думай заменять наряд простой…
Пусть песня драгоценна, словно миро, —
У жизни на пиру ты скромно стой
И знай одно: poeta semper tiro[10].

КОНКИСТАДОРЫ