Так вырос в юношу подросток,Так вырос юноша в мужчину,И год за годом приходили,И на земле они гостилиИ, не прощаясь, уходили,Не обошли они Сильвестра —И каждый год оставить следСтремился на лице и в сердце.Сильвестр давно окончил школу,И шел по жизни он, как будтоВ толпе,Где толкотня такая,Что от толчков и от ударовТускнеет и души разумность,И свежесть юного румянца.Мир не совсем таков на деле,Каким рисуется в мечтах,Он с каждым днем казался меньше,И все ничтожней были люди,Которых некогда господьПо своему подобью создал:Те, что должны смотреть на солнце,Теперь клонили очи долу,Как будто у червей училисьВ пыли дорожной пресмыкаться.Но чем казались меньше люди,Тем более казался важнымТот труд, к которому призваньеИмел Сильвестр. И, духом крепок,Быть может, делал он не больше,Чем муравей, но делал этоУпорно он и неустанно.Венец трудов роскошным не был,Но был он целиком охваченДуши немеркнущим сияньем!Познания и добродетельПрославили его и в школе.Когда ж прошел он курс наук,Заманчивые предложеньяБогатой и почетной службыОн получил от многих лиц:«Ты поступи ко мне на службу!Слугой мне будешь, это — верно.Но ты учти: большая почестьСлужить такому господину,Как я! И если преклонитьсяПередо мной тебе придется,То тысячи людей в округеПреклонятся перед тобой.И будешь только тем ты занят,Что тысячи людей вот этихТы станешь обдирать как хочешь, —Разбогатеешь без хлопот».Сильвестр ответил: «БлагодаренЯ вам за эти предложенья,Но, чтобы слуг иметь ораву,Не стану я слугою сам!Я не желаю, чтобы в ногиМне кланялись собратья-люди,И пусть никто не пожелает,Чтоб перед ним я спину гнул!Не знаю никого на свете,Кто ниже был бы, чем я сам,Но также никого не знаю,Кто был бы выше, чем я сам,А что касается богатства —Его и даром не возьму!Тем более — ценой насилья!»Так отвечал он знатным людям,Снимая перед ними шляпу,Но голову не опустив.Он пренебрег почетной службой,Но бедняки пришли однажды,Нотариусом пригласилиВ свою деревню. Он пошел.Он был и радостен и счастлив.И вот, когда вошел в деревню,Сказал с горящими глазамиОн бедным жителям ее:«Народ, будь счастлив! Посмотри жеВ глаза мои, чтоб стал я нынеТебе наставником, отцом!Твоих обязанностей тяжестьВ твой мозг вбивали с колыбели,А я пришел сюда сегодняУчить тебя твоим правам!»И он исполнил обещанье,И не в корчму по вечерам(Как это исстари водилось)Крестьяне шли, а шли к нему.И мог завидовать священникНотариусу молодому:Его речам внимали старцыИ, что нотариус промолвил,Передавали молодежи.Сильвестра чтили, как отца.Но было все-таки два дома,Откуда не благословенья,А лишь проклятия летели…И обитали в тех домахПомещик и священник местный.Все ненавистней становилсяДля них Сильвестр.И, наконец, они решилиСгубить Сильвестра,Решили твердо, ибо знали:Коль не погубят —Погибнут сами!Но билось и в господском домеТакое сердце,Которое всегда болелоЗа человека из народа;Нашлась и здесь душа такая,Что к молодому человекуСтремилась, как стремились душиКрестьян окрестных.И если кто хвалил Сильвестра,То это сердцеТоржествовало,И горевало это сердце,Когда порочили Сильвестра.Но чьи же очи оценилиПри самом скверном освещеньеДостоинства картины чуднойИ правильно о ней судили?Кто это был? Не кто иная —Хозяйка дома молодая!Да кто другой и быть бы мог?Прекрасны женские сердца!Для эгоизма эти двериВсегда закрыты,И может он туда проникнуть,Лишь как насильник или вор,Но сердце женское открытоДля радости, для красоты.И правда, если даже правдаБыла гонима отовсюду,Приют находит в сердце женском…Прекрасны женские сердца!Сильвестр и не подозревал,Что наверху, в покоях барских,Есть у него такой союзник,Такой красивый покровитель.Он видел девушку, когдаОна гуляла по деревнеИль из дворцового окошкаВ упор смотрела.Чудеснейшее ощущеньеВ душе Сильвестра возникало,И будто говорило сердце:«Ведь человекНе только гражданин, но все жеИ человек… Всегда ль он долженЖить для других? А для себя?О бедный малый, бедный малый,Когда же будешь, бедный малый,Жить для себя? Придет ли время?Своей душой ты всех даришь,А кто тебе свою подарит,Хотя бы часть ее, хоть взгляд,Чтоб понял ты, что значит — счастье?Ведь сердце жаждет!Это сердцеСпособно выпить целый ливень,Но, может быть, росинки дажеНе упадет тебе на сердце!Будь, юноша, судьбой доволен,Неси спокойно холод жизни;Даритель счастья, оставайсяНесчастным! Сделайся землей,Которая родит пшеницу,Чтобы ее другие жали!Будь факелом, который самСжигает собственное тело!»Судьба, — добра она иль злобна, —Но порешила, чтоб однаждыПроизошла такая встреча…Свиданье было очень кратким,Был разговор немногословен,Но с этих пор встречались чаще, —Случайно или же нарочно,Они не думали об этом, —А только все добросердечнейИх встречи были. ГоворилиО чем угодно, об одном лишь —Лишь о себе не говорили.Но как-то раз, — быть может, этоСпросила девушка из замкаИли сама душа раскрылась,Сильвестр не помнил, — но однаждыПоведал он,Что нет на свете человека,Который другом или братомЕго назвал бы…Рассказал он,Как жил у старикашки-вора,И как попал он к попрошайке,И как он сделался слугой…Крал, побирался, был лакеем.И муки нищенского детстваВсе ж были легче мук душевных,Отяготивших его юностьЕще ужаснее, чем голод……И, снова заглянувши в омутТой жизни, из которой выплыл,Там, в глубине озерной, черной,Он муки все свои увидел,И дрогнула душа, и слезыИз глаз бежали, как солдатыБегут толпою с поля битвы,Когда проиграно сраженье…А с ним и девушка рыдала.