Была у меня тыква-горлянка — не в память о той, что росла когда-то на изгороди Ян Хуэя,350 и не из семечка, подаренного Хуэйши,351 а просто так — тыква. Я отдал ее мастеру, чтобы сделал вазу для цветов, однако она оказалась слишком большой и не поддавалась мерке. Сделал я из нее кувшин и хотел держать в нем вино, но очень уж он оказался неприглядным. Как сказал один человек: «В травяной лачуге припасы надобно иметь отменные». Увы, я был чем-то вроде перепелки, «порхающей между кустиками полыни».352 Вскоре обратился я к старцу Со353 с просьбой дать тыкве имя. Слова же его я привел выше.354 Во всех строфах, им присланных, говорится о горах, потому и назвал я тыкву «Четыре горы». Есть там строфа о горе Фаньиншань, на ней жил когда-то старец Ду. и именно о ней упоминает в своем шуточном стихотворении Ли Бо.355 Старец Со от лица старца Аи превознес мою скудость за ее чистоту. Пустая же, будь, о тыква, вместилищем для всякого мусора. И один горшок, когда он у тебя есть, бывает дороже Тысячи слитков.356 Гора Тайшань, и та покажется легче, чем он.357
Как-то, затворившись в своей травяной хижине, я предавался безотчетной тоске, и вдруг сложил строфу о гусеницах миномуси. Мой друг, старец Со, расчувствовавшись, предпослал ей стихи и нанизал фразы.359 Стихи переливаются парчой, фразы катятся, словно драгоценные камни. Прочтя со вниманием, ощутишь, что по мастерству стихи его сродни «Лисао»,360 есть к тому же в них новизна Су Ши361 и неповторимость Хуана.362 В начале превозносит он сыновнюю почтительность Шуня363 и Цзэн Шэня364 — призывая людей следовать их примеру. Далее сочувствует бесполезности и беспомощности миномуси,365 призывая еще раз всмотреться в сердцевину Южного цветка.366 В конце же, говоря о ветрености жемчужниц-тамамуси, предостерегает от любострастия.367 Кто, как не этот старец, познал душу миномуси? Сказано: «Если посмотришь успокоенным взглядом, увидишь — любой вещи присуще то, на что она способна».368 Именно благодаря старцу Со уразумел я смысл этих слов. Многие из тех, кто издавна балуется кистью, увлекаются цветами в ущерб плодам или наоборот — любя плоды, забывают об изяществе внешней оболочки. Читая же написанное старцем, и цветами налюбуешься сполна, и вкусом плодов насладишься. Есть один человек, его зовут Теко.369 Прослышав о том, он запечатлел все на бумаге. Истинно, краски его легки и прозрачны, чувства — насыщенно-глубоки. Если вглядеться, сосредоточив мысли, гусеницы будто зашевелятся тихонько, покажется вдруг — вот сейчас упадет желтый листок… Прислушаешься, ухо насторожив: различишь голоса гусениц, шелест прохладного осеннего ветра… Обрести покой в тишине скромной хижины, удостоиться благосклонного внимания этих двух людей — пожалуй, и мне повезло не меньше, чем этим славным гусеницам.
Один человек,371 покинув старое жилище свое, некоторое время бродил по полям и лугам. Слуга же его тем временем, утруждая тело свое и душу доводя до изнеможения, добывал дрова и воду, тут он соперничал в усердии со слугой Адуанем из племени ляо,372 следовал примерно слуги-инородца Тао Каня.373 Истинно, правильность пути не определяется принадлежностью человека, а суть вещи не в ее внешнем обличье. Говорят же, что и среди низших по званию есть люди высокой мудрости. Поддерживай же и впредь крепость своего каменного сердца и железных кишок.374 Впрочем, и хозяину не должно забывать о добродетели.
Благопожелательное:
В Пятом году Дзёкё,375 в конце месяца Кисараги376 я отправился в Исэ. На эту священную землю ступаю уже в пятый раз. С каждым новым годом, который ложится мне на плечи, я все сильнее ощущаю ее внушающее трепет величие и святость, на этот же раз, увидев место, где когда-то пролил слезы благоговения Сайгё,377 я настолько умилился сердцем, что расстелил веер и, припав лицом к земле…378