Стихотворения. Рассказы. Гора

— Ах, вот оно что! — воскликнула Шучорита, шутливо потрепав ее по щеке. — У тебя, оказывается, все обдумано заранее. Вот я скажу Биною. Время еще есть. Надо его, бедного, предупредить.

— Поздно предупреждать твоего бедного! — воскликнула Лолита. — Нет ему спасенья! Несчастья, которое было ему на роду написано, теперь не миновать. Остается только рыдать и биться головой об стену.

— Ты даже не представляешь себе, как я рада за тебя, Лолита, — сказала Шучорита, вдруг посерьезнев. — Я только молюсь о том, чтобы ты оказалась достойной такого мужа, как Биной.

— Ах вот как! А не следует ли кое-кому постараться быть достойным такой жены, как я? Ты поговори как-нибудь с ним, послушай, что он скажет, — сама пожалеешь, что была так слепа и не сумела оценить любовь такого большого, такого удивительного человека.

— Ну хорошо, теперь, по крайней мере, нашелся ценитель, — сказала Шучорита, — и плакать больше не о чем, потому что он получил то, что хотел, и по той цене, которую готов был заплатить. Теперь тебе уже не нужна будет любовь таких скромных, незаметных людей, как мы.

— Как это не нужна? Еще как нужна! — И Лолита так сильно ущипнула Шучориту за щеку, что та даже вскрикнула. — Твоя любовь мне всегда нужна, — лукаво добавила она, — и ты не имеешь права тайком от меня отдавать ее кому-то другому.

— И не отдам, никому не отдам! — воскликнула Шучорита, прижимаясь щекой к Лолитиной щеке.

— Никому? — спросила Лолита. — Правда, никому? Ты уверена?

В ответ Шучорита лишь покачала головой.

— Послушай, Шучи-диди, — сказала Лолита, чуть-чуть отстранившись, — ты ведь сама знаешь, дорогая, я не перенесу, если ты отдашь свою любовь кому-то другому. До сих пор я молчала, но сегодня хочу высказаться. Когда Гоурмохон-бабу ходил к нам… Нет, нет, диди, не красней, если уж я решилась сегодня, то все равно скажу все до конца. Хоть я никогда ничего от тебя не скрывала, но об этом, сама не знаю почему, говорить открыто не могла, и это мне было больно. Но теперь, когда я ухожу от вас, я не могу больше об этом молчать. Когда Гоурмохон-бабу только начал бывать у нас, я, помню, очень сердилась. Почему я сердилась? Ты тогда думала, что я ничего не понимаю — правда? Я заметила, что при мне ты даже никогда не произносила его имени, и от этого я злилась еще больше. Мне было невыносимо думать, что настанет время, когда ты будешь любить его больше, чем меня… Нет, сестра, дай мне договорить — ты даже не знаешь, как я от этого страдала! Ты и теперь не будешь говорить со мной о нем. Но я больше за это не сержусь. Как бы я была счастлива, сестра, если бы ты и…

— Лолита! Умоляю тебя, не говори таких вещей. От твоих слов мне хочется провалиться сквозь землю.

— Почему же нет, сестра, разве он… — начала было Лолита. Но Шучорита снова в сильном волнении перебила ее:

— Нет, нет, нет! Ты с ума сошла — что ты говоришь! Об этом и подумать нельзя.

Робость Шучориты рассердила Лолиту.

— Но, диди, ведь это уже слишком. Я внимательно наблюдала и могу тебя заверить…

Но Шучорита не дала ей договорить. Она вырвалась из рук Лолиты и выбежала из комнаты. Лолита побежала вслед за ней.

— Хорошо, я больше не буду говорить об этом, — пообещала она.

— Никогда, никогда не говори об этом, — умоляла Шучорита.

— Такого серьезного обещания дать я не могу, — ответила Лолита. — Придет время сказать — скажу, а нет, так нет. Это я, во всяком случае, тебе обещаю.

Последние дни Хоримохини неотступно следила за Шучоритой. Она буквально ходила за ней по пятам, так что не заметить этого было невозможно. И такая подозрительность и слежка стали для Шучориты просто невыносимы. Она раздражалась, но не могла сказать тетке ни слова. Сегодня после ухода Лолиты Шучорита в полном изнеможении села за стол и, закрыв лицо руками, заплакала. Пришел слуга и принес лампу, но она велела унести ее. Было время вечерней молитвы, и Хоримохини была у себя, но, увидев, что Лолита ушла, она, не окончив молитвы, спустилась вниз и вошла в комнату племянницы.

— Радхарани! — позвала она.

Шучорита поспешно встала, украдкой вытирая слезы.

— Что это значит? — спросила Хоримохини. И, не получив ответа, повторила злым голосом: — Я не понимаю, что означают все эти глупости?

— Тетя, — всхлипнула Шучорита, — зачем ты день и ночь следишь за мной?

— А ты сама не знаешь? Ты не ешь, плачешь — отчего бы это? Ты думаешь, я маленькая — ничего не понимаю.

— Уверяю тебя, тетя, что ты ничего не понимаешь. Ты так ужасно заблуждаешься, что для меня это с каждой минутой становится невыносимее.

— Ну что ж, — ответила Хоримохини, — если я заблуждаюсь, будь добра, объясни мне…