Стикс

– Не знаю. Да, я на него давил. Но ты не убил Игната, ты привел его в прокуратуру под дулом пистолета. И стал допрашивать в одиночку. Я не знаю, чего ты от Хайкина хотел. Ну не знаю. Не знаю, почему убит Василий. Даже готов поверить, что действительно из-за забора. Перепились двоюродные братья и в пьяной драке… Но там, на пруду… Откуда ты все это взял?

– Не знаю.

– Когда ты исчез, я стал давить на Хайкина. Да, признаю: хотел, чтобы Игнат все убийства взял на себя. Так нам всем стало бы проще… Если б не твоя амнезия… – на этот раз Руслан правильно сделал ударение. – Ты хоть соображаешь, за кого тебя принял Сидорчук?

– Нет. Не соображаю.

– А я сразу понял. За своего одноклассника Ваню Саранского он тебя принял, когда в апреле месяце ты к нему в калитку постучал. Вот тебе и секрет паленой водки. Не мог же ты с потолка взять, что ее именно в Нахаловке по бутылкам разливают?

– А… откуда тогда?

– Когда подслеповатая школьная учительница приняла тебя за своего ученика Ваню Саранского, ты тут же смекнул, что сходство ваше и в самом деле поразительное. Первым делом тебе надо было выяснить, кто тот парень с фотографии. И ты навел справки. Дружил Иван Саранский с неким Илюшей Сидорчуком. А где теперь Илюша Сидорчук?

– В Нахаловке, – прошептал он.

– Вот именно: в Нахаловке. Строит огромный особняк. И ты нанес Илюше визит. Я так понял, что вы пошли в «Девятый вал» водку трескать. За встречу.

– Но зачем? Зачем я выдал себя за другого человека?

– Может, и не выдавал. Может, он сам к тебе с объятиями кинулся: «Друг детства! Здорово! Как дела!» Может, он напился да хвост распушил? Стал рассказывать про свое богатство? Насчет водки ты, всяко, был крепче. Он и ляпнул про паленку и про Цыпина. Про то, что тот берет взятки. Прихвастнул, одним словом.

– Как же он потом узнал, что я не Ваня Саранский, а следователь Мукаев?

– А ты про другого мужика забыл? Про того, что сидел? Не засек ли он вас вместе? Он-то не знает никакого Ваню Саранского. Зато, должно быть, знает следователя Мукаева, с которым когда-то имел дело.

– Он сказал об этом Сидорчуку, и тот понял, что ошибся?

– Потому Илья в тебя и стрелял. От отчаяния. Хозяин бы его по головке не погладил за разглашение ценной информации. И кому? Следователю!

– И где же тот, второй?

– Саранский?

– Да. Иван Александрович Саранский?

– А ты откуда отчество знаешь? – внимательно посмотрел на него Руслан. – Память вернулась?

– Нет. Не вернулась.

– А жаль. Потому что все, произошедшее с тобой потом, для меня до сих пор загадка. Последний раз я видел тебя на шоссе. Ты машину ловил. Как же оказался в Нахаловке? Зачем?

– Я был в черной кожаной куртке?

– В ней. Так что произошло?

– Тот труп в Горетовке…

– Саранский? Я так и думал.

– И кто его убил? Сидорчук? Почему?

– Видимо, перепутал.

– Сидорчук – левша, – упрямо сказал он. – И скрывает это.

– Значит, он и есть маньяк? Так, что ли?

– Да. Два года армии, потом институт. Я, видимо, его вычислил. И позвонил Цыпину. А сам поехал в Горетовку.

– А почему ты тогда Саранского хотел убить?

– Я? Хотел убить своего двойника? Что ты мелешь?!

– Не мелю. Зачем тебе зеркало в кабинете? А сигареты с ментолом? Светские манеры, отставленный мизинец, культурная речь, без мата. Я сам видел, как ты все это репетировал. Для того и зеркало в кабинете повесил. Что ты замыслил, Ваня?

– Я не знаю. – Он даже вспотел.

– Знаешь, почему я так долго молчал? Тебе не кажется это странным? Давно надо было отношения выяснить, а я все хожу вокруг да около, все приглядываюсь, сопли жую.

– Почему же ты молчал?

Они сидели в гараже на старых ящиках, смотрели друг на друга. Смотрели так, словно не верили в происходящее. Странная, почти мистическая история. Свисток все никак не мог собраться с мыслями, выдать последнее, решительное обвинение.

– Так почему ты мне ничего не сказал раньше? Чего ты ждал, Руслан? – нажал Иван.

– А кто ты?

– Я? Иван Мукаев, следователь прокуратуры…

– Это ты брось. Выучил уже, знаю. Я в больницу к тебе пойти не решался. Не показалось это странным? Друг детства и ни разу не навестил. Потому что боялся. Я догадывался, что ты хочешь его убить. Уж не знаю, кто он тебе. Двойник. Возможно, для того, чтобы скрыть следы, ты и репетировал перед зеркалом. Я, когда тебя увидел в кабинете первый раз после болезни, насторожился. Сначала решил, что ты придумал себе амнезию и теперь под дурачка косишь. Присматриваюсь повнимательнее: вроде он, а вроде и не он. Ну не Ванька Мукаев! Проблема в том, что я не знал того. Как он себя вел, как ходил, как разговаривал. Я знал только тебя. Лицо, фигура, улыбка – ну все твое. А поступки… Нет, не твои. Потом стали всплывать твои вещи. Главное, это удостоверение. Именно тебя, следователя Мукаева, ударили в доме Сидорчука по голове. Тебя неделю накачивали наркотиками, тебя выкинули без памяти на шоссе. Тебя подобрали, отвезли в психушку. Ты Иван Мукаев. Теперь спрашиваю: ты сам-то в это веришь?