Стилист (СИ)

— Да ничего особенного. Сказал, что места эти для пенсионеров, инвалидов и беременных. Потом спросил, к какой категории они себя относят, — хохотнул он.

Маруся смутилась.

— А к какой категории вы относите меня?

— Думаю, это — последняя категория, — снова широко улыбнулся он. — К беременным.

— Неужто так сильно заметно? — удивилась Маруся.

— Для рядового человека, может, и незаметно. А для специалиста — шестой месяц, как пить дать!

— Специалиста? — выдохнула Маруся. — Вы ж веники вяжете, рыб разводите…

— Это я делаю в свободное от работы время. К тому же у меня сейчас отпуск. Отдыхаю я.

Маруся остановилась и посмотрела ему в глаза:

— И с каким специалистом я разговариваю?

Она всматривалась в лицо «жениха», пытаясь найти в нем признаки откровенного вранья. Но Валерий широко и открыто улыбался, наслаждаясь произведенным эффектом.

— Я врач акушер-гинеколог, высшей категории, доцент кафедры акушерства, гинекологии и репродуктивного здоровья БелМАПО.

Он галантно пропустил Марусю вперёд и потянул вслед за ней тележку с картошкой.

Тем временем Геля, получившая задание раздобыть адрес Маруси, кружила возле ее дома уже минут тридцать. В руках она держала план застройки, который постоянно сравнивала с рисунком Юрика, где был отмечен нужный дом. Но Стилист что-то упустил в своем чертеже. Геля тыкалась в чужие квартиры, где про Марусю ничего не знали. Рядом стояли два очень похожих дома, не отмеченных Юриком в плане. Следовало проверить, кто там живет на третьем этаже в первом подъезде.

Геля ни за что бы не пошла искать квартиру Маруси, разрушительницы проекта Латуна. То, что Геля хотела спасти — толстуха раздербанила, не оставив никаких надежд на будущее сотрудничество с Юриком. Даже долгая дружба с ним не могла помочь принять новые интересы Стилиста. Если толстуха спасла его — вовсе не означало, что такую фигуру надо тащить в модельный бизнес! Понятно, что Латун любит общаться с необыкновенными, креативными, талантливыми. Олешка действительно заслуживает его внимания. А Маруся — чужая в этой компании!

Геля скосила напрямую угол к дому, который хотела посетить. Перед ней, неспешно разговаривая, двигались двое. Мужчина вез тяжелую поклажу и оберегал свою спутницу, пропуская вперед по узкой дорожке, где надо, поддерживал за локоть. Так могли бы разговаривать очень близкие люди. Пара, поравнявшись со скамейкой с сидящими старушками, остановилась, чтобы поздороваться. Геля могла рассмотреть слегка отекшее, без косметики лицо Маруси. Окликнуть ее она не решилась, но дело довести до конца было необходимо.

Чуть повременив, она зашла в подъезд и стала подниматься на третий этаж, чтобы точно знать номер квартиры, дверь которой по плану Юрика стояла фронтально справа. Из-за приоткрытой двери с цифрой одиннадцать Геля услышала окончание разговора:

— Какая разница — мальчик или девочка? Я сделаю все, чтобы малыш родился здоровеньким!

«Семейные радости!» — рассмеялась Геля-разведчица, сбегая по лестнице вниз. — Маруся беременна, и у нее есть муж! Ну прямо от сердца отлегло. Все вернется на круги своя. Никакого адреса не надо».

51. Трагические новости. Письмо Олешки

С матерью жилось трудно. Всё, что ни делала Маруся, подвергалось жёсткой критике.

— Дура, дай мне его телефон, — периодически требовала Валентина Петровна. — Он должен знать, что у него ребёнок.

Но Маруся считала, что ей никто ничего не должен, и не хотела, чтобы её любили по принуждению.

Телефон утопила в туалете, чтобы не было соблазна звонить. Лицо стало рябым. Она разглядывала в зеркало тёмные пигментные пятна, обсыпавшие кожу над верхней губой, и улыбалась: похоже на ящерку. У него такая на шее нарисована. Волосы опять собирала в простой хвостик — мать не разрешала долго возиться с причесыванием, страшила, что это повлияет на роды. Маруся стала рассеянной, натыкалась на стулья, спотыкалась на лестнице. Из-за живота не видела кривых дорожек возле дома, и мать выводила её на прогулку, ухвативши под руку.

Малыш развивался правильно, и чем скорее приближалось время рожать, тем лучше стирались ненужные воспоминания с дурацкими надеждами на семью. Всё Марусино состояние подчинялось чудесному ожиданию. И только во сне она вспоминала его, всегда очень несчастного, с забинтованной головой.

Оставалось два месяца до великого события, когда мать молча сунула ей трубку телефона. Маруся услышала совсем незнакомый женский голос:

— Вы Маруся Шиян? У меня для вас есть пакет. Я могу переслать его по почте или сами придёте?

— Кто говорит? От кого пакет?

На том конце провода замялись, и в следующую секунду ошарашенная Маруся вцепилась в спинку стула, который пододвинула ей мать.

— Вам пакет от Олешки Степана. Когда в его комнату заселили новых жильцов, мы обнаружили конверт. По адресу нашли ваш телефон.

— Господи, что там случилось с Олешкой?

— Ой, вы не знаете? В июле он поднялся на воздушном шаре, чтобы испытать какой-то свой аппарат.

— И что случилось?

— Шар взорвался.