Стилист (СИ)

«Привет, красавица Маруся. Наверное, ты ещё больше похорошела, потому что женщины в таком положении всегда прекрасны! Ты не представляешь, как же мне тяжело скрывать твою тайну. Я всё надеюсь, что ты встретишься с Юрасем где-нибудь на проспекте, и он увидит, как он изменил твою фигуру в самую прекрасную сторону. Мне кажется, что он классный мужик. Ни разу за это время он не дал мне повода сомневаться в этом. Вспоминал тебя очень часто. Жаловался, что твой телефон не отвечает и даже ездил к тебе разок. Но побоялся зайти. Думает, что ты его ненавидишь за безрезультатную поездку в Париж. Вообще, его настроение мне не очень нравится, хандрит. Сходи обязательно, если получится, на его выставку, она откроется в сентябре, если, ты сможешь прийти. Это замечательное событие придаст ему силы для ожидания, когда ты вспомнишь о нём, хотя бы как о верном друге, но мне хотелось, чтобы у него сохранился шанс почувствовать себя отцом. (И не один раз! Хе-хе!) Поверь, ему про алешничек надо петь по три раза в сутки. Я тут задумал одно очень креативное выступление, но проверить эффект могу только я. Это будет нечто грандиозное. Без тебя нет мочи вспоминать наше выступление в Париже. Хочется повторить его. Ты как? Ну да, пока не готова, я знаю. А помнишь мой номер телефона? Думаю, это большая ржавая жесть — уничтожить все контакты с нами. Стилисту не звонишь, но я же не виноват в ваших отношениях. Ты мне тоже нужна.

Твой верный друг Степашка.»

Маруся приняла два таблетки но-шпы и прилегла на диван. Но через два часа схватки стали более частыми, и стало ясно, что надо вызывать «скорую».

52. Переговоры

Утомившись за бессонную ночь от боли, грубости и страшных мыслей, Маруся потеряла все свои эмоции. Ребёнка сразу унесли, и она ещё не понимала, радоваться или горевать — мальчишечка родился с весом чуть больше батона с изюмом. Врачи успокаивали, что даже доношенные дети порой рождаются с низким весом. Выправится. На третьи сутки Марусю стали спрашивать об отце ребёнка. Она нагрянула в ординаторскую с громкими вопросами и слезами. Среди медицинских терминов о билирубине, эритроцитах, которые указывают на раннюю желтуху, молодая мама поняла лишь одно: требовалось заменное переливание крови. Марусина кровь для переливания не подходила — ребёнок наследовал кровь отца.

Она вспомнила про жениха от бабушки. Валерий приехал через час, позвал в ординаторскую и спокойно предложил:

— Лучший выход из положения — искать донора. Ведь мы предполагаем, кто это может быть? Звони, сообщай ему, что надо спасать сына. Завтра я тебя с малышом заберу в Институт охраны детства и материнства. Переливание будем делать там. И вот еще — возьми. Пригодится, — и он протянул Марусе старенький, видавший виды «Самсунг»

Она не могла вспомнить мобильный номер Юрика, а телефон в доме Евгении Ивановны не отвечал целый день, и только в девять вечера она услышала её усталый голос:

— Машенька, да разве ж можно так пропадать навсегда?

Модуляции голоса Евгении Ивановны то взбирались высоко вверх и входили в резонанс с космическими пространствами, то падали вниз и становились почти неразличимы из-за шумного дыхания, шмыганья носом и шумных трагических вздохов.

Юрик после приезда впал в тяжелейшую депрессию, и в этом, конечно, виновата Маруся. Почему внезапно пропала, именно тогда, когда он нуждался в поддержке! Стёпа так задурил ему голову своими фантастическими идеями, что работать в «Карамели» не пошёл. Вообще перестал заниматься дизайном. Устроился в крохотную парикмахерскую при Доме быта. Просто чтобы чем-то заняться…