Стирая границы

– Она не говорит по-английски. Ладно, пойдем внутрь. – Находиться здесь так приятно, словно моя душа исцеляется. Иногда «Ла Хоя де Сандоваль» кажется подделкой. Мои предки жили в этом городе много поколений, и мои корни здесь глубже, чем где-либо еще.

Райан отступает назад, наблюдая за веселой, бодрой походкой бабушки Кармелы.

– Что? – спрашиваю я и указываю на входную дверь. – Она хочет, чтобы мы пошли за ней.

Его челюсти сжаты, глаза слегка прищурены.

– Она не больна.

Громко вздохнув, я отвечаю:

– Она стара.

– Ты, черт побери, соврала мне, Далила. Ты сказала, что она на смертном одре и тебе нужно попрощаться.

– Технически ты прав. Но…

Он хватает меня за руку и притягивает к себе, его глаза пронзают меня, словно ищут какую-то правду.

– О чем еще ты мне врешь, а? Говори.

– Я не соврала. Я манипулировала.

– Это то же самое, – резко отвечает он.

Мне нужно это исправить, но я не знаю, как. Если я открою правду, не бросит ли он меня?

Двадцать седьмая глава

Райан

Я не зайду в дом бабушки Далилы, пока не получу ответы. Может, эта женщина и старая, но она точно не на смертном одре. Я даже сомневаюсь, что она простужена, и уж явно ее не убивает какой-то изнуряющий недуг.

Далила пожимает плечами в смущении.

– Ну, она действительно старая.

– Ты сказала, что она умирает, – цежу я сквозь сжатые зубы. – Ты четко сказала, что хочешь приехать и попрощаться.

– Ладно, признаюсь. Я соврала. Когда ты сказал, что будешь в долгу у человека, который познакомит тебя с Камачо, я позвонила ему. Я берегла это одолжение до того момента, когда ты мне понадобишься. – Слова покидают ее уста, но я не слышу сожаления. – Не понимаю, почему ты так злишься. – Она раздраженно взмахивает руками.

– Это важно, Далила. – Прошлая ночь привела мои эмоции в беспорядок и рассеяла мою сосредоточенность. Если бы она не сказала мне, что бабушка умирает, я бы посоветовал ей найти другого телохранителя.

– Я солгала, потому что думала, если попрошу отвезти меня просто ее навестить, ты откажешься, несмотря на сделку.

Я ощущаю себя таким чертовым дураком. Камачо пытался предупредить меня, но я думал не тем мозгом. Я так хотел верить ее сладким лживым речам, что стал тем глупцом, которым поклялся не быть.

Если она готова врать насчет больной бабушки, то, скорее всего, может соврать о чем угодно.

– Скажи, на кого ты работаешь, – говорю я. – В этот раз никаких увиливаний.

Она отступает на шаг назад и хмурится в смятении.

– О чем ты говоришь?

– На кого ты работаешь? Просто скажи мне.

Ее бабушка появляется в дверном проеме. Бедная женщина, скорее всего, не подозревает, какой мастер манипуляций ее внучка.

– Ahorits vamos^[75], abuelita, – говорит ей Далила, а потом хватает меня за рукав кофты. – Я ни на кого не работаю, Райан. Я солгала, потому что… – Она колеблется. – Что-то происходит с моим отцом. Думаю, он может быть вовлечен в дела картеля и Сантьяго Вега, но они с мамой ничего мне не говорят. Кажется, бабушка знает правду, а ты – единственный человек, не связанный с моим отцом, который мог меня отвезти.

Я качаю головой. На этот раз она меня не обманет, так что я обдумываю каждое ее слово.

– Я тебе не верю.

– Ну, тебе придется поверить мне, потому что это правда.

– Ты могла бы просто позвонить ей по телефону.

– У нее нет телефона, Райан. Не у всех на планете есть телефоны, особенно когда ты живешь в такой глуши. – Далила показывает на окружающий нас пейзаж. Я пытаюсь не обращать внимания на то, как моя футболка облегает ее тело, и стараюсь поскорее сосредоточиться на своем гневе. – Оглянись вокруг. Здесь нет телефонных столбов. Если ты думаешь, что на расстоянии многих миль вокруг можно поймать сигнал, то удачи.

– Я больше не знаю, чему верить, – бормочу я. У меня была одна цель в жизни.

Одна чертова цель.

Внезапно появляется Далила Сандоваль, и меня втягивают в этот бред с картелями.

– Поверь в это. – Она уверенно подходит ко мне и смотрит прямо в глаза. – Мне жаль, что я солгала о том, что моя abuela больна. Правда. Но мне нужно защитить свою семью или держаться подальше, если они связаны с картелем. Прошлая ночь – не обман. Были лишь мы с тобой, и это было по-настоящему. Теперь, когда я рассказала тебе правду, смирись с тем, что я манипулировала тобой. Думаю, настало чертово время начать доверять мне. У меня нет скрытых мотивов.

Она резко разворачивается, и я смотрю ей в спину, пока она гордо идет к маленькому бетонному домику.

Так что теперь я не просто дурак, а дурак, стоящий под палящим солнцем при тридцати семи градусах жары.

Очень здоровая бабушка Кармела все еще стоит в дверях и ждет, пока я зайду.

– Hace mucho calor, entra a tomar un refresco^[76].