Стивен Эриксон Кузница Тьмы

- Они примут супруга Матери, сир, но не из своей среды. Кого-то извне, не временщика-фаворита, того, кто далек от них и не примет тайных посулов.

- Смехотворно.

- Мать Тьма не слепа, сир, она понимает необходимость. И смею сказать, вы тоже. Мы служим Матери Тьме. Служили раньше и послужим снова.

Он позволил обломку упасть на пол и взглянул на нее. - Говоришь, мы не так уязвимы...

- Да, сир, верно.

- Мне следует поговорить с Матерью Тьмой, прежде чем делать что-либо еще.

- Сир, простите, но времени нет. И я вся в вашем распоряжении.

- Я намерен послать тебя за сыном.

- Думаю, лучше оставить его одного. На время.

- О чем это ты?

- Я обещала рассказать, сир. Пришла пора?

Он отошел к двери. - Идем со мной, Серап. Здесь слишком спертый воздух, и я хочу, чтобы свет коснулся лица.

- Конечно, сир.

- Так расскажи о моем сыне.

Топот нескольких лошадей застал Гуррена за ворошением угля; услышав, что скакуны останавливаются перед домом, он бросил лопату, отряхнул пыльные ладони и пошел к боковому выходу.

Уже на полпути он увидел солдат - не меньше дюжины, среди них двое целителей легиона. Дойдя до угла, заметил ведьму Хейл, вставшую в дверях главного входа. Гуррен растолкал солдат. Один из целителей приблизился к Хейл, они заговорили.

Офицер обратился к Гуррену: - Старый Кузнец, простите за вторжение...

- Прощу, - сказал он. - Или не прощу.

- Нас послал лорд Урусандер, сир...

- Не называй меня сиром.

- Простите. Я не имел в виду повысить вас в ранге. Просто из уважения. - Гуррен прищурился. Офицер продолжал: - Ваша дочь пострадала.

- Ведьма Хейл присмотрит за ней.

- Лорд Урусандер питает великое уважение к ведьме Хейл. Но целители нашего Легиона обучены сращивать кости и прогонять заразу. Хирург Арас, тот, что беседует с ведьмой, учился у самого Илгаста Ренда. Они обнаружили колдовские...

- Как скажете, - прервал его Гуррен и прошел мимо, туда, где стояли ведьма и Арас. Игнорируя легионного целителя, кузнец обратился к Хейл: - Если пожелаешь их прогнать, ведьма, то пожалуйста.

Женщина потрясла головой. - Ты упрямый выродок, Гуррен. Не слушал? Это Денал, вот о чем мы толкуем. Примени его Илгаст Ренд к твоей блаженной жене на последнем издыхании, она была бы жива. Целитель сказал, он сумеет срастить сломанные кости и даже спасти глаз. Хирург сумеет вернуть ей будущее, Гуррен, так что сотри гнусную ухмылку с рожи и пусти их в дом.

Гуррен отступил. Натянуто кивнул Арасу. Мужчина торопливо вошел внутрь, за ним второй целитель из Легиона.

Ведьма Хейл сказала ему: - И послушай меня. Твои прогнившие легкие... Арас мог бы...

- Нет. Я иду к жене.

- Просто сдашься и бросишь Ренарр одну?

- Она знает, что так случится. Теперь девочка под защитой. Защитой Легиона. Я иду к жене.

- Городу нужен кузнец...

- Я иду к жене.

Прорычав нечто неразборчивое, ведьма Хейл ушла в дом.

Гуррен понял, что без конца вытирает руки, но сумел лишь равномерно смешать угольную пыль с потом. Мысленно скользнул внутрь тела, отыскивая больные места. Они сидят в груди, словно пустоты, нечувствительные, по портящие все вокруг. Он видел их как куски угля, делающие черной даже кровь, которую он выкашливает. Немые дары эти ведут его к Шелас. Он их нежно любит!

Ренарр будет тосковать. Вот что хуже всего. Тоскующая и одинокая девочка. Он оглянулся на всех этих солдат, подумал, неужели они приехали только ради сопровождения двоих целителей. Увидел, что они выстроились, но смотрят не на дом и не на него, они встали спинами к дому, и что-то написанное на лицах заставило его задрожать.

Они позаботятся о малышке Ренарр и, может быть, Шелас будет счастлива, ведь они из Легиона. Наверное, она отдыхает и смотрит на него, и даже делает шаг навстречу, следит, как он ползет - так долго, так давно, что вечная любовь уже доказана... и она шагнет навстречу и поднимет его, и вложит руку в грудь, извлекая черные куски горя. Он посмотрит, как она их выбросит, и снова сможет дышать, не ощущая мучительного стеснения в груди.

"Исцели меня, любимая, как можешь только ты".

Еще верховые ехали из крепости. Гуррен прищурился. Сам лорд, рядом та утренняя женщина. Проехав сквозь Тифийские ворота, лорд задержался, отдавая какие-то приказы, потом поскакал к выстроившимся неровным полукругом солдатам.

Серо-голубые глаза Урусандера зацепились за Гуррена, и старик снова прочитал в них свежую боль - вот почему он никогда не решался долго смотреть в эти глаза. Вспомнил, какое страдание вызывал в нем этот взгляд. Урусандер не мог любить Шелас так же, как Гуррен. Урусандер не имел права оплакивать ее гибель; не имел права отнимать у Гуррена личную боль.

Лорд спешился и зашагал прямо к нему. - Гуррен...

Но Гуррен указал на Серап. - Она дала клятву Легиона.

- Знаю, - отвечал Урусандер.

- Благословлен будь ваш сын, - сказал Гуррен, ощущая, как лицо принимает привычно упрямое выражение - теперь он мог взглянуть в глаза Урусандера, ничего не чувствуя. - Я благословляю его, и вам нечем изменить мое решение.