Стивен Эриксон Падение Света (СИ)

- Насколько я слышал, нет, - согласился Айвис, скребя под бородой. Ледяные кристаллы повисли на усах. - В этом, милорд, он старше своих лет.

- Неужели дети должны задавать вопросы, на которые не решаются отвечать взрослые?

- Возможно. Если так, парень упустил шанс и ни о чем не думает. Решил, что должен уйти, и мщение его будет вовсе не детским. Какие-то роковые черты характера толкают его на такой путь. Он не задается вопросами. - Айвис помолчал думая, и пожал плечами. - Похоже, он какой-то дурачок.

- Какой жестокий мир, Айвис. Мы не различаем глупость и чистоту души.

- Гражданская война сделала всех циниками, милорд.

- Неужели? - Аномандер чуть пошевелился над мерлоном, бросив взгляд на Айвиса. - Голод по переменам. Он создает мир, в коем любое желание будет ублажено - мечом, кровью. Любой враг будет брошен на колени. Но в тот миг, Айвис, в день яркого триумфа - неужели мир замрет? Неужели само время прекратит ползти, наваливая одно мгновение на другое? Какой же мир предлагает эта невозможность? Зачатый умом и воспитанный в цепях, навеки лишенный свободы. Лелея ностальгию, друг мой, мы порабощаем себя.

-Милорд, не мы ли сражались за родину? Вы, я, Драконус и все? Не старались ли мы отбросить захватчиков? И не заслужили ли свободу?

- Да. Всё это мы сделали, Айвис. Но разве время неподвижно застыло в миг победы? Ты видишь нас стоящими с улыбками торжества, словно плененных картиной Кедаспелы? Победа принадлежит холсту, не реальному миру. Нет, здесь мы движемся. Урусандер и его солдаты ушли с поля битвы, чтобы оказаться в захудалых трактирах, увидеть блеклое утро. Знать? Снова в имениях, видит детей, ставших чужаками, жен или мужей, чья любовь остыла. - Он снова покачал головой и повернулся спиной к пейзажу за стеной. - Но эхо еще тревожит нас, мы мечтаем сделать тот миг вечным.

- Слышал, милорд, что вы отказали Кедаспеле. В портрете. Теперь, увы, слишком поздно.

- Поздно? Почему бы?

- Как, милорд? Он ослеп.

- Сейчас я охотнее доверился бы его руке, нежели тогда, Айвис. Думаю, пора принять предложение. Наконец он свободен рисовать как хочет, не споря с внешним миром.

- Сомневаюсь, милорд, что он подойдет к вам.

- Согласен. Но причина вовсе не та, что ты вообразил.

- Милорд?

- Он винит меня, Айвис. За изнасилование и убийство сестры. За смерть отца.

- Сошел с ума от горя.

- Мы припозднились. Я не спешил оказаться в месте свадьбы.

Айвис заметил, как владыка опускает руку к бедру, кладя на яблоко эфеса. - Назови я его Горем, тогда... но тут я оказался в одном лагере с юным Вренеком. Мщение, сказал я, поклялся с юношеским блеском в глазах, так уверенно, так яростно и убежденно. С того дня непрестанно гадаю: не было ли это ошибкой?

- Вы ищите Андариста, милорд. Ищите брата, чтобы все исправить.

- Мы поговорим, да. Но что за слова прозвучат? Сам не знаю. Но, говоря правду, я должен был бы вернуться в Харкенас. Если брат считает меня предателем, пусть так. Разве нет дел более важных, чем горе одного мужа?

- Или мщение другого? - Еще не закрыв рот, Айвис выругал себя за тупость.

Но, к его удивлению, Аномандер ответил горьким смехом. - Отлично сказано, Айвис. Я ведь признался, что боюсь? Страх и гонит меня на поиски Андариста. Страх неведомых, еще не произнесенных слов, и я спешу ответить... словно каждый миг разлуки выбивает очередной камень из моста, который должен пересечь один из нас.

- И, будучи смелым, милорд, вы делает первый шаг.

- Это ли смелость, Айвис?

- Да, сир. Слишком часто трусость носит маску оскорбленной чести.

Аномандер ненадолго замолк. - Был один жрец... Я встретил его по дороге. Оказалось, мы свершали одно и то же паломничество. - Он помедлил. - Новый особняк брата стал храмом. Похоже, ужас и кровь имеют власть освящать.

- В такое я верю, милорд, - отвечал Айвис. Взор его упал на курганы около места недавней битвы.

- Я кое-что видел, - продолжал Аномандер. - Когда жрец показался на пороге дома, кровь текла с рук, из отверстых ран, хотя он не был поражен железом. Кровь ответила на кровь. Кажется, друг мой, вера пишется потерями.

Айвис тревожно вздрогнул. - Мне жаль того священника, милорд. Он должен был быть благословлен чем-то лучшим, нежели собственная кровь.

- Я одержим снами - кошмарами - с той встречи. Признаюсь, Айвис: во снах я уверен, что раны на ладонях, кровавые слезы суть очи какого-то бога. Или богини. Жрец воздевает их между нами, свои руки, свои раны - и взор мой устремлен на алые глаза. Не могу моргнуть. Слезы становятся обещанием. Во сне я бегу, словно душа моя разбита.

- То место не свято, милорд, а проклято.

Аномандер пожал плечами: - Мы нашли каменные круги Бегущих-за-Псами, древние святилища, и объявили их проклятыми. Интересно, какие существа будущих веков найдут руины наших святых мест, чтобы сказать то же самое? - Он сипло вздохнул. - Я равнодушен к вопросам веры, Айвис. Могу лишь сомневаться в скороспелых обетах, столь эфемерных на устах, столь легко нарушаемых. Посмотри на войну. Посмотри на участь отрицателей. Узри явление Лиосан. Вера бродит по стране, словно жнец душ.