Стивен Эриксон Падение Света (СИ)

Зимой движение, как и всегда, оказалось весьма скудным: кроме неожиданной гостьи - капитана Шаренас, что побывала здесь месяц назад, дозорные башни с первых снегов не замечали гонцов в Харкенас или из оного. Иногда встречались отпечатки следов - это беженцы пересекали дорогу, ища сомнительного убежища в северных лесах. Впрочем, пути отрицателей леди Дегаллу интересовали мало.

Всадники внизу то ли услышали, то ли увидели движение на крутой дороге к замку, и натянули удила, поджидая хозяев.

- Две ночи, - бросил Юрег, - и я уже подумываю сбежать к Урусандеру и поцеловать ему меч.

- О, она не так плоха. Излишняя ученость всегда влечет риск стать невыносимой.

- Доспех знаний защищает ее от самых острых насмешек, - кисло согласился Юрег.

- Да, ты сможешь сокрушить ее, лишь показав превосходство познаний. Или превосходство здравого смысла. Однако, слишком легко порвав в клочья ее теории, рискуешь приобрести врага на всю жизнь. Будь осторожнее, супруг.

Они сдерживали скакунов, потому что скользкие камни делали склон опасным. - У Хедега Младшего улыбка, как у контуженного, - заметил Юрег. - Готов спорить, она описала ему свойства каждой позиции соития, находя смак не в акте, но в потоке слов, в коих тонет всякая спонтанность. В глазах мужа я вижу тупое отчаяние побежденного, жертвы объяснений.

- Тебе жаль лишь Хедега?

- Он пробуждается к жизни, когда ее нет, но приходится приложить старания. Я еще не решил, стоит ли результат труда.

- Что ж, мы будем в их компании еще несколько дней, раз приняли приглашение Хиш Туллы.

Дорога на миг выровнялась и повела на последний поворот. Они уже могла рассмотреть троих всадников во всех подробностях.

- Ага, - пробормотала Дегалла.

Муж промолчал.

Выше у ворот крепости леди Манелле и ее супруг Хедег удерживали лошадей на расстоянии от клинков Дома Ванут, чтобы беседовать приватно.

Гости внизу едва продвигались по скользкой дороге.

- Клянусь, - сказала Манелле, - еще один обмен лукавыми взглядами с их стороны, и я опущусь до убийства, нарушит это закон гостеприимства или нет. Хуже того, опущусь до пыток. Из чистого злорадства.

Муж потянул себя за аккуратную седеющую бородку. - Осторожнее, любимая. Такое проклятие не искупишь кровью и годами. Неужели ты действительно готова обречь семью на вечное осуждение?

- Искушение сильно. Страсть к наслаждению легко заставляет забыть о последствиях.

- Тогда подумай о ее брате. Лорд Ванут будет рад кровной мести.

- Проклятая семья, - буркнула Манелле.

Муж сочувственно закивал. - Кто те ездоки, как думаешь? Посланцы Урусандера?

- Сомневаюсь. Таковые несли бы знамя, дерзко и настороженно, как подобает наглецам, оказавшимся в неустойчивой позиции. - Она метнула взгляд и с удовольствием заметила понимающую улыбку супруга. Игра словами была отнюдь не случайной. Осторожная дерзость и смелая уязвимость - можно ли лучше описать эмиссаров Легиона, приходящих к аристократам с дерзкими предложениями мира и уклончивыми угрозами? - Может, - задумалась она, - это выжившие хранители, - но тут же покачала головой. - Не могу измерить глубину глупости Илгаста Ренда.

- Если ему донесли новость о резне в доме Андариста, Манелле... неужели нельзя извинить этого неистовства?

- Пусть бы лупил кулаками по дереву. Нельзя расточать тысячи жизней ради тщетного жеста. Из-за него все мы кажемся безрассудными рабами низких желаний. Забудь Урусандера - это не его игра. Хунн Раал умен.

- Когда трезв.

- Любая его ошибка предназначена лишь отводить глаза, милый.

- Могла бы взять нас в поездку книзу, - сказал Хедег. - Это намеренный ход.

Манелле пожала плечами: - Мы могли бы поступить так же у врат Манелета.

- Чтобы показать раздражение, да. Но почему она злится на нас? Мы как всегда вежливы, хотя Дегалла высмеивает твои великие познания, а Юрег неуклюже пытается выведать мои секреты, но лишь бессвязно болтает.

- Спокойнее, муж. Мы терпением докажем, что лучше их.

Хедег промолчал. Не в первый раз она заканчивала разговор, постепенно сменив позиции. При всем блестящем уме она охотно уступает напору презрения. Не пришло еще время кровных свар. "Но терпение, как она и советует. Едва низкородные негодяи будут рассеяны, леди Дегалла, моя жена предстанет пред тобой с обнаженным клинком, припомнит все обиды".

- Никогда особенно не любила Хиш Туллу.

"Конечно. Красивее даже тебя, искуснее с любым видом оружия, кое ты потрудишься вспомнить. Разумеется, любимая, ты ее ненавидишь". Жена его поистине блестяща, но блеск гения не способен подавить бурление низких эмоций. Эрудиция предлагает иллюзию объективности, подобающей ученой даме, но истинный ее лик - лик испорченного ребенка.

"Ах женушка, если бы ты догадалась, насколько я снисхожу к тебе в любви..."