Стивен Эриксон Падение Света (СИ)

На месте кузнечного горна было лишь белое сияние, но где-то в сердцевине виднелись врата, обрамленные огненными языками.

Смертный Меч прошел в них.

Мир за порогом был пустыней пепла и сожженной земли, небо - ослепительно белым.

Она говорила в голове, заполняя его свой сущностью, насмешливо сжимая его душу. "Любовь остается в сердце, Хунн Раал. Вначале она бесформенна, ее можно лишь ощутить. Тепло, комфорт, безопасность. И она обитает в новорожденном, раздуваемая той, что носит его. Связь возникает не сразу, но становится нерушимой и бросать ей вызов означает пробуждать пламя".

- Ты богиня очага, - сказал Хунн Раал. Яростное пламя заменяло горизонт, словно они оказались на острове огненного моря. Пепел носился, подчиняясь сердитым потокам воздуха. - Ты пожираешь, за твоим теплом таится обещание боли. - Он видел Билика, стоявшего на коленях чуть впереди. За кузнецом пепел собрался конусом, из устья волнистыми кольцами поднимался дым и лилась ошеломляющая жара. - Богиня, - не унимался Раал, - тебе ли знать любовь?

"Любое тепло - дар, напоминающий об утробе, Смертный Меч. Но ты давно утопил свое дитя в вине. Не достать ли мне трупик? Эй, погляди, кого ты убил".

Он увидел пред собой тело маленького мальчика. На миг показалось, оно залито кровью... но тут же Раал сообразил, что вялые струйки на руках и ногах представляют собой лишь вино. И отшатнулся. - Провались в Бездну!

"Могу вернуть его к жизни, Хунн Раал. Мертвое дитя в тебе. Мертвое и убитое. Запачканное и лишенное невинности".

Он в ужасе видел: тварь открывает глаза, идеально синие глаза новорожденного. - Стой! Зачем мучаешь меня? Где тут любовь, проклятая сука?!

"О, мы матери, мы носим ваше отродье в себе, нам решать: нежить его или мучить, любить или отбрасывать, утешать или обижать, кормить или морить голодом. Поклоняться жизни или приносить жертвы смерти. Любая душа, Хунн Раал, склоняет колени пред личным алтарем, и в одной руке знак благословения, в другой кинжал. Какой выбор ты делаешь в жизни? Начинаешь утро с благодарности или гибели?

Кинжал может носить разные обличья", продолжала она без жалости. "Но служит лишь орудием убийства и не важно, сколь тупо лезвие, оно каждый раз пьет кровь. Так моргай, сонный Хунн Раал, и хватайся за кубок - чтобы заглушить боль каждой душевной раны".

- Хватит, умоляю...

"Кто благословит твой любимый алтарь? Вопрос задают снова и снова, день за днем, год за годом. Вопрос длиной в жизнь. Ищи дар благословения за пределами плоти или считай его своим - выбор не важен.

Однако проклятия вместо благословений, ах, это совсем иное дело. Это только твоя вина. Раня себя, обретаешь привычку ранить других. Привычку на всю жизнь.

Но", сказала она со злым презрением, "ваш Урусандер смеет говорить о справедливости. Будь она в нем, кто устоял бы?"

Дитя, вися в воздухе среди пепла, лениво моргало.

- Убери его, - прошептал мужчина.

Привидение исчезло. "Баланс. Благословение и нож. Пришло время, Смертный Меч, выковать для вас столь нужный символ".

Хунн Раал шагнул, словно его толкнули, и оказался подле Билика. Кузнец рыдал, но слезы мигом высыхали на жуткой жаре.