Читаем Сто братьев полностью

Я воткнул в уши маски стетоскоп Барри и плясал от павшего брата к павшему брату. Одним из них был наш юный Эндрю, и я понятия не имел, что привело его сюда, из-за чего он растянулся передо мной на ковре, но при ближайшем рассмотрении заметил вокруг рта отек и красноватую сыпь и всадил туда полную дозу опиатов из ампул Барри. Я отбросил использованный шприц и пустую ампулу, полез в карман, перезарядился. Так я обошел всех раненых братьев, кроме дорогого Вирджила, потому что уважаю его страх перед иглами, хоть и считаю иррациональным и бессмысленным. Я переходил от человека к человеку и опустошал ампулу за ампулой в шприц за шприцем. Израсходовал все ампулы и все шприцы. Я был вестником исцеления. Я был носителем стетоскопа. Я был всепрощающим другом. Я был Королем кукурузы. Я опустошал шприцы в людей – и был их Иисусом. Вода лилась из пятна в потолке. Вода сбегала по маске и лицу, и я чувствовал себя очищенным и обновленным. Дико, бешено танцевал я среди усеявших пол бутылочек и шприцев. Благодаря футбольным навыкам ускользнул от Артура и Генри, которые бросились, чтобы схватить меня за ноги. Я слышал в голове великолепное пение, слышал завывание ветра и стук окон. Слышал крики братьев на полу и чувствовал мощь и покой, дарованные пляской. Я схватил маску за подбородок и бешено вращал головой. В меня вошел дух маски, и я не ощущал своего тела, зато знал со всей уверенностью, что человеческий опыт состоит из желания. В какой-то момент Том запустил мне в голову какую-то безделушку со стола, но промазал, и она разбилась о шкаф. Вода заливала меня, а я чувствовал себя счастливым, как, кажется, никогда в жизни, – то есть не чувствовал вообще ничего, даже холода от воды или страха перед Закари и братьями с ножами и дубинками. Братья сужали круг. Я плясал в радости, самозабвении, умиротворении, закинув голову и уставившись в люстры. Потолок даровал воду из дыры, что раскрылась и ширилась у меня над головой. Мало-помалу, кусок за куском мокрая штукатурка отставала и трескалась. Рано или поздно этому суждено было случиться. И вот случилось. Потолок прорвало, я плясал все быстрее, все вращался и вращался, глядя, как раскачиваются в такт наши люстры. Тени на потолке все удлинялись, братья надвигались все ближе, и голова кружилась все сильнее. Ужасающие трещины зазмеились по штукатурке, и вот рухнули первые куски потолка – их снесло водой, что хлестала изо рта отца. Она падала и на пляшущего меня. Для меня все слилось воедино. Прошлые Даги и духи урожая. Братья с их ножами. Древние цивилизации и наша красная библиотека. Все было внутри меня, а я был одним из Мучеников. Вот нос отца. Вот его отвратительные усы. Он с грустью взирал вниз. Вот та горящая сигарета – зазубренная балка. Потолок проломился, профиль отца раскололся надвое на лбу. По щеке, вокруг воспаленного глаза поползли черные щели. Потолок взорвался водой, отцовский глаз – фонтаном осколков. Следом оторвало нос – его унесла вода, извергавшаяся изо рта, вниз. И так одну черту лица за другой. Я плясал под дождем, а вокруг осыпалось лицо отца.

Это меня и погубило. От потолка отвалился огромный кусок, составлявший все лицо. Темно-бурое пятно двух-трех метров в диаметре – двух-трехметровый кусок, основа отцовского лика – отделилось от камня единым тяжелым пластом и, подточенное хлещущей водой, рухнуло на пол.

Братья предостерегающе закричали. Я отскочил. Штукатурка меня не задела. Но с тем же успехом могла и задеть. Лицо упало – и его крушение стало, так сказать, финалом моего небольшого танца.

Хлынула вода. Разлетелись, как камни, белые осколки. Отец рассыпался в пыль у моих ног, обдав облаком пыли. Штукатурка размокла, мои ноги и живот покрыл омерзительный раствор – вода и жижа. Жижа была холодной. Потолок был испорчен. Я был потрясен. Грохочущее, внезапное падение отца вызвало тот же эффект, что производит любой резкий звук или неудачный сюрприз: длящийся несколько секунд шок в сопровождении дезориентации.

Этого хватило моим возлюбленным братьям, чтобы подступить, схватить меня со всех сторон, чтобы я не дергался, и бить меня палками, и резать меня ножами.

Я отвернулся к окнам. Стекла уже выглядели не черными, а посеревшими – начало рассвета.

На ухо велели не сопротивляться. Я горевал из-за падения потолка. На меня навалились братья. Что-то прокричал далекий голос – это был одинокий и слепой Альберт: он что-то просил, стуча тростью по своему креслу с набивкой из конского волоса.

Передо мной стоял Зигфрид, и, насколько я понимаю, это его нож первым полоснул мне по животу. Кто-то другой дергал за маску, пытался стянуть ее с головы, потому что, понятное дело, длинный подбородок мешал человеку сзади перерезать мне горло. Он прижимался ко мне всем телом. Я ощущал его ноги своими ногами, чувствовал, как в спину впивается пряжка ремня. Он обхватил меня руками, царапал плечо небритой щекой.

– Кто это? – спросил я.

– Это я. Артур, – ответил он, пока другой брат что-то вливал в раскрашенный рот маски: в рот маски – и мне в губы.

– Глотай, – произнес голос, и я упал на колени.

Перейти на страницу:

Все книги серии МИФ. Проза

Беспокойные
Беспокойные

Однажды утром мать Деминя Гуо, нелегальная китайская иммигрантка, идет на работу в маникюрный салон и не возвращается. Деминь потерян и зол, и не понимает, как мама могла бросить его. Даже спустя много лет, когда он вырастет и станет Дэниэлом Уилкинсоном, он не сможет перестать думать о матери. И продолжит задаваться вопросом, кто он на самом деле и как ему жить.Роман о взрослении, зове крови, блуждании по миру, где каждый предоставлен сам себе, о дружбе, доверии и потребности быть любимым. Лиза Ко рассуждает о вечных беглецах, которые переходят с места на место в поисках дома, где захочется остаться.Рассказанная с двух точек зрения – сына и матери – история неидеального детства, которое играет определяющую роль в судьбе человека.Роман – финалист Национальной книжной премии, победитель PEN/Bellwether Prize и обладатель премии Барбары Кингсолвер.На русском языке публикуется впервые.

Лиза Ко

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная зарубежная литература

Похожие книги

Салихат
Салихат

Салихат живет в дагестанском селе, затерянном среди гор. Как и все молодые девушки, она мечтает о счастливом браке, основанном на взаимной любви и уважении. Но отец все решает за нее. Салихат против воли выдают замуж за вдовца Джамалутдина. Девушка попадает в незнакомый дом, где ее ждет новая жизнь со своими порядками и обязанностями. Ей предстоит угождать не только мужу, но и остальным домочадцам: требовательной тетке мужа, старшему пасынку и его капризной жене. Но больше всего Салихат пугает таинственное исчезновение первой жены Джамалутдина, красавицы Зехры… Новая жизнь представляется ей настоящим кошмаром, но что готовит ей будущее – еще предстоит узнать.«Это сага, написанная простым и наивным языком шестнадцатилетней девушки. Сага о том, что испокон веков объединяет всех женщин независимо от национальности, вероисповедания и возраста: о любви, семье и детях. А еще – об ожидании счастья, которое непременно придет. Нужно только верить, надеяться и ждать».Финалист национальной литературной премии «Рукопись года».

Наталья Владимировна Елецкая

Современная русская и зарубежная проза