Сто и одна ночь

— Зачем вы рассказали мне об этом, Граф?

— Если тебя интересуют деньги, — знай, я вовсе не богат. «Шикарным», как ты когда-то выразилась, мое наследство было тридцать лет назад, но мой образ жизни не позволяет сохранять его для потомков. Мой образ жизни даже не позволяет говорить о потомках. Так что, если тебе нужен последний повод, чтобы окончательно исчезнуть из моей жизни, можешь воспользоваться этим.

Я чувствую себя так, словно меня оглушили.

Граф — негодяй. И в рейтинге негодяйства теперь он поднялся еще на несколько пунктов. Только зачем он рассказал о заказчиках — ведь очевидно, что это тайна. А о детях… Для того, чтобы убедить ее сделать последний шаг? Потому что он не может сделать его сам? Ему больно? Так же, как и мне?

Или я просто не разбираюсь в правилах его игры?

— Вы считаете, что, после уничтожения улик, я осталась с вами из-за денег? — уточнила я.

— Это самая вероятная причина.

— Конечно… — я отложила бинокль на соседнее кресло, отчаявшись еще раз увидеть Графа. — Уж явно не потому, что ты циничный, избалованный, жестокий мужлан.

— Мужлан — это явно лишнее!

Я чувствую теплоту в его голосе, и у меня отлегает от сердца.

Только почему я так радуюсь изменению в настроении Графа, если и в самом деле мне, как воздух, необходим этот последний повод?

— Почему ты осталась со мной, Крис?

«Потому что ты обаятельный, умный, интересный, непредсказуемый… Потому что у меня зависимость от твоих прикосновений…»

— Так положено по закону жанра, Граф. Сладких снов.

Я сбрасываю вызов, но не сразу уезжаю домой. Еще долгое время просто сижу и всматриваюсь в уже черное окно Графа. Я знаю, он тоже не спит. Он также запутался, как и я.

И если не врать самой себе, для чего мне нужен последний повод? Чтобы уйти?

Или чтобы остаться?

ГЛАВА 14

После ужина с пиццей, я почти всю ночь просидела в машине, но так и не решилась пробраться в дом Графа. Последний разговор растревожил мне душу, слова Графа постоянно всплывали в памяти — о чем бы я ни думала. Они тянули за собой другие воспоминания, не менее будоражащие. Возможно, Граф испытывал нечто похожее — а, значит, и ему не спалось. Даже если он и не запер дверь перед сном, вламываться к нему в такую ночь было слишком рискованно.

Я замерзла и устала до такой степени, словно выполняла тяжелую физическую работу. Так что, к следующему разу я подготовилась. Взяла термос с кофе и плед.

Половина двенадцатого.

Я налила в крышку от термоса горячий напиток — и к боковому стеклу приклеилось облачко пара. Я машинально написала на нем пальцем букву «Г». Заметила, нахмурилась — словно это было не моих рук дело — и размазала по стеклу манжетой водолазки.

Я уже отключила «шахерезадовский» мобильный, чтобы не возникло соблазна ответить Графу. Если все пройдет, как задумано, этот телефон больше мне и вовсе не понадобится.

Мой план был до гениального прост. В пятнадцать минут первого мальчишка, который согласился помочь мне за символическую плату, запустит на пустыре за ближайшими домами шикарный фейерверк. Граф — по моим расчетам — подойдет к окну, чтобы взглянуть на это действо. Мне же понадобится всего полминуты, чтобы под спланированный грохот заскочить в дом, когда Графа точно не будет в прихожей, — и спрятаться там в шкафу.

Когда Граф заснет, я найду кольцо. Надеюсь, оно в сейфе. Замок там кодовый, механический — «крутелка», как в кино. Код устанавливается заводом-изготовителем, поменять его невозможно. И этот код я подсмотрела, когда еще прислуживала Графу. Главное, чтобы в эту ночь он не запер за собой дверь.

В ожидании фейерверка я пила кофе маленькими глотками и наблюдала за Графом. Он сидел за столом в кабинете и что-то писал карандашом в блокноте — быстро, размашисто. Подчеркивал, зачеркивал — и писал дальше.

Я так увлеклась этим зрелищем — Граф за работой, вдохновленный, воодушевленный — что пропустила полночь. Даже Граф ее пропустил. Мельком взглянул на наручные часы, затем резко приблизил их к себе — словно не поверил цифрам — и суматошно схватил телефон со стола. Черный на черном — я даже не сразу заметила мобильный.

Граф звонил мне. Я знала это — чувствовала — хотя экран моего выключенного телефона, конечно, молчал. Всматривалась в его лицо. Сначала — спокойное, затем, после многих гудков — напряженное. Граф сбросил вызов, задумчиво похлопал телефоном по ладони… — и снова поднес его к уху.

Он ходил по комнате, снова и снова набирая один и тот же номер, — и от этого зрелища у меня сжималось сердце. Но голова оставалась холодной. Мысленно я уже простилась с Графом — и начала жить в мире, где этого взбалмошного писателя не существовало. Мой новый мир — признаюсь — казался тусклым и унылым. Но зато я больше не причиняла боли самому близкому мне человеку.

В десять минут первого я вышла из машины и остановилась в тени дерева напротив крыльца — оттуда я могла увидеть, когда Граф подойдет к окну, а затем незаметно перебежать улицу и подняться по ступенькам.

Вот он делает еще одну попытку дозвониться.

Еще…

Еще, еще, и еще…