Сто и одна ночь

— Вот так?.. — Глеб сжал губами мочку ее уха и расстегнул на плаще Ксении только что застегнутую верхнюю пуговицу. Затем — еще две, что пониже. Юркнул ладонью под плащ и мягко сжал грудь. — Или так?..

— Нет… — Ксения откинулась на спинку сидения. — Не настолько… откровенно…

Глеб блуждал поцелуями по ее скуле и подбородку, пока не нашел ее губы.

— Только не губы! Помада! — увернулась Ксения.

— Тогда, может, так?.. — Глеб провел носом по ее шее — и сжал пальцами сосок, который прикрывала лишь тонкая шелковая ткань платья, больше похожего на комбинацию. Глеб почувствовал, как ее тело откликнулось на его прикосновения внутренним пожаром.

— Остановись… — Ксения сжала ноги, когда туда устремилась его ладонь, но под напором Глеба расслабила мышцы. — Пожалуйста… Сейчас не время…

Глеб ликовал: Ксения больше не сопротивлялась ему. Конечно, эта спонтанная жажда ее тела была не кстати — похоже, их ожидала напряженная ночь. Ксения так волновалась перед этим мероприятием, что сломала помаду, когда красила губы. Он помог нанести ей тушь на ресницы — пальцы Ксении дрожали.

Конечно, сейчас было не время. Но, тем не менее, Ксения не отстранила его, не стала подтрунивать над ним, брыкаться или издеваться. Она попросила — не отказывая. Глеб усилием воли заставил себя остановиться.

— Прикосновения нужны, чтобы изменить твой образ? — спросил Глеб, поправляя лацканы смокинга.

— Да.

Смокинг, лимузин с красными сидениями и зеркальным потолком. Туфли, которые выгляди так дорого, что Глебу, наверное, пришлось бы месяц чинить ради них машины. Все было незнакомым и волнительным. А главное — Ксения. Он смотрел ей в глаза, синева которых при макияже стала пронзительной, но его взгляд постоянно опускался к красным, четко-очерченным — влекущим, соблазнительным — губам.

Ксения превратилась в роковую красотку. Туфли на высоком каблуке, чулки, открытое платье, макияж. Изменился даже ее взгляд, когда она смотрела на себя в зеркало.

— Цвет волос, одежда, маска — все для того же?

— Да.

— Сними маску.

Ксения послушалась.

Без маски она казалась ближе и уязвимей. Наверняка, Ксения и сама это чувствовала.

— Рассказывай.

Еще три дня назад она бы заартачилась, а теперь — только выдержала секундную паузу.

— Я работала в службе эскорта.

— Вот как?! — Глеб так резко выпрямился, что едва не задел головой крышу.

Ксения мягко положила свою ладонь на его колено.

— Так вышло… Мне нужны были деньги.

Глеб прикрыл глаза и потер переносицу.

— Ясно.

— Никакой постели! — опомнилась Ксения. — Просто сопровождение. Все девочки были вроде аксессуаров — ну, как дорогие машины.

— Ясно… — Глеб все еще тер переносицу.

— Ничего тебе не ясно!

— Вот что мне точно не ясно, так то, как можно работать в службе эскорта, не перенося прикосновения! — произнес Глеб чуть эмоциональнее, чем ему бы хотелось.

— Тогда у меня с этим все было в порядке.

— И что случилось?

Чтобы успокоиться, Глеб скользнул взглядом по салону. В углублении поблескивала фольгой горлышко бутылки «Шампанского». Рядом сияли бокалы. Сделать бы пару глотков — сразу бы стало легче.

— Ну… — Ксения затаила дыхание. — Одному из клиентов все-таки захотелось с постелью.

Она смотрела на Глеба спокойно, без выражения, словно эта история уже ничего для нее не значила. Только Ксения до сих пор вздрагивала от чужих прикосновений — словно кипятком обжигалась. Ее глаза могли лгать, а тело — нет.

— Этот… человек будет на вечере?.. — Глеб машинально попытался отыскать в кармане каштаны. — Молчишь… Значит, — будет. — Не нашел. Отвернулся к окну.

— Ты не должен ничего знать. Незнание — твоя козырная карта. Пока ты ничего не знаешь, пока ты ведешь себя, как человек, который не знает, — ты — в безопасности.

— А ты? — Глеб резко повернулся к ней.

Слова — ложь. В глазах — ложь. Так чему же верить? Своей интуиции? Тогда стоило сейчас же остановить лимузин, вытащить из него Ксению и умчаться куда подальше.

— Меня никто не узнает. Никто даже представить не сможет, что я вернулась в эскорт.

— А если разболтают? Те люди, что достали для меня пригласительный и все это, — Глеб обвел рукой салон. — Те, кто рассказали тебе о сделке.

— Не люди — один человек. И он не разболтает.

— Почему ты так уверена?

— Потому что его дочь тоже сопровождала того мужчину. И у нее последствия куда серьезнее неприятия прикосновений.

Глеб бросился к Ксении и сжал ее в объятьях — так сильно, что она вскрикнула. Но вырываться не стала.

— К черту этот город!.. Мы к нему не привязаны… Нас вообще ничего не держит…

— У тебя отец, — будто уговаривая, шептала ему Ксения. — Ты же у него единственный сын. — И учеба… Ты восстановишься в универе… У тебя все еще будет хорошо… Сейчас, главное, помни правило номер два: не отступать от плана…

Глеб выпустил ее из объятий.

Он вглядывался в ее глаза, но они по-прежнему ни о чем ему не говорили.

— Какая учеба?.. Ксения…

— Мы приехали, — она резко отстранилась, надела маску. Улыбнулась.

Она выглядела соблазнительной, взбалмошной, уверенной в себе вертихвосткой. Ее волнение выдавали только ледяные кончики пальцев.