Сто и одна ночь

— …Да, Крис, я знаю, что ты мне врешь. Знаю, что игра, которую ты затеяла, не закончится хорошо. И знаю, что ты не остановишься. Но это не меняет того, что я чувствую к тебе. И я хочу поцеловать тебя так, чтобы ты поняла, о каком чувстве я говорю. Поэтому я проскальзываю пальцами дальше — по скуле, за ухо, пропускаю сквозь них твои волосы и кладу ладонь на твой затылок. Большим пальцем свободной руки я провожу по твоим губам. Я вижу, как они приоткрываются, и от одного их вида во мне мгновенно просыпается желание. Я склоняюсь к твоим губам — и замираю в миллиметре от них. Хочу насытиться твоим запахом — и насытить тебя своим… После я крепко прижимаю тебя к себе, касаюсь губами твоих губ. Сначала — легко, чтобы просто поверить в возможность поцелуя. Потом — проникаю между твоих губ языком… А затем… непонятно. Потому что я уже и не я, а пылающий факел — и твой ответный поцелуй только сильнее раздувает огонь. Я не знаю, биение чьего сердца я слышу, не знаю, день сейчас или ночь, и на какой планете я нахожусь… Вот, что я чувствую, Крис.

ГЛАВА 15

Я лежу в спальне Графа, на его постели. Свет выключен. На стене — косые полосы лунного света. В доме прохладно, но я не рискую завернуться в одеяло — чтобы потом чем-нибудь не вызвать подозрений у Графа.

Чувствую себя, словно в невесомости. Будто это не кровать, а воздушный шар. Или, может быть, шлюпка. Я во власти стихии — и больше ничего не решаю. Состояние, когда проще всего совершить ошибку.

— Почему ты молчишь, Крис? — раздается по громкой связи из телефона, лежащего на тумбочке, и у меня возникает ощущение, что Граф рядом, присел на кровати. Если он чуть наклонится, то попадет в полосу лунного света, — и станет настоящим. — Ты настолько ошарашена моим поцелуем? Или уснула?

— Нет, я не сплю. Я просто лежу на кровати… И думаю…

— О чем же?

— Что «не всякий огонь есть свет».

— Это из Гюго? Кажется, там дальше что-то о вероломстве… Снова избегаешь прямого ответа? И это после того, что я рассказал тебе. Да ты просто трусишка!

Пожимаю плечами. «Да, похоже на то».

— Ладно, Шахерезада. Бери меня под руку и рассказывай, что там происходит на вечеринке с Ксенией и Глебом.

Граф даже не представляет, каким бесценным даром он обладает: вовремя останавливаться.

Приподнимаюсь на кровати и намечаю в комнате пункты для обыска: полки, шуфлядки, тумбочка, карманы пиджаков…

— Пока что ничего не происходит. Лимузин только высадил нашу пару у широкого крыльца загородного дома…

— Где твоя маска?! — Ксения схватила Глеба за локоть.

— Да вот же она!

Глеб надел черную поливиниловую маску в виде летучей мыши и поправил на затылке резинки.

— Ты похож на мафиози, — Ксения ласково улыбнулась. — Отличная была идея уложить твои волосы гелем.

Она медленно провела ладонью по его щеке — такой долгий, несвойственный ей жест — да еще и на людях. Глеб едва не отпрянул, почувствовав подвох, но вовремя остановился.

— Не привык я к твоей щедрости, — ответил он на ее вопросительный взгляд из-под длинных и густых — словно кукольных — ресниц.

— Ты смутился?! — Ксения кокетливо тряхнула волосами.

— С чего ты взяла? — и Глеб звонко шлепнул ее по ягодицам.

Губы Ксения застыли соблазнительной буквой «о».

— Ты быстро учишься, Стрелок!

— А то!

Ксения взяла его под руку, и они поднялись по ступеням к высоким деревянным дверям.

— Ты готова? — шепотом спросил Глеб.

Вместо ответа Ксения сжала его локоть.

Глеб кивнул дворецкому — и тот распахнул дверь.

Нет, Ксения не была готова — она остановилась так внезапно, словно обо что-то споткнулась.

Они оказались в холле, который вовсе не выглядел просторным, как можно было предположить, судя по фасаду здания. При зашторенных окнах и погашенных лампах свет — то мерцающий, то режущий случайными вспышками — неоновыми, белыми, синими — превращал холл в подвал. Людей набилось столько, что, казалось, их тела выжали из помещения воздух. А музыка звучала так громко, что невозможно было разобрать приветственных слов хозяйки дома. Возможно, она нарядилась какой-то заморской принцессой, но Глебу эта женщина в радужном платье, пестрой маске и с перьями, торчащими из прически, напоминала павлина. Она улыбалась и кивала, при этом перья совершали колебания такой частоты, что приводи в движение воздух.

Глеб кивнул хозяйке дома, затем приобнял Ксению и повел ее к шведскому столу — через толпу. Ксения жалась к нему, затравленно улыбалась — улыбка тоже казалась маской.

Невыносимо!

Глеб остановился посреди зала и обнял Ксению так, словно хотел заслонить ее от всего и всех. Наверняка, со стороны они выглядели не клиентом и женщиной из эскорта, а теми, кем и были на самом деле: любящим мужчиной и испуганной женщиной.

— Никто из этих людей не причинит тебе вреда, — произнес Глеб ей на ухо. — Ты слышишь меня?

Ксения кивнула, упираясь лбом в его грудь.

— На этой чертовой вечеринке полно народа, но я никому не позволю тебя обидеть. Слышишь?

Она снова кивнула.

— Эта ночь пройдет по нашему плану. Так, как мы задумали. А потом мы начнем новую жизнь. С чистого листа.