Сто лет Папаши Упрямца

Когда они вошли в дом, хозяйки не было, там находился лишь ее сын с церебральным параличом. Он сидел, скособочившись, на бамбуковой кушетке в главной комнате, накрытый тонким стеганым одеялом, не двигался, но безостановочно пускал слюни.

Лань Цзилинь сказал: Это – второй сын.

Затем крикнул в сторону перед домом: Вэй Сянтао! Потом прокричал в сторону за домом: А Тао! Вскоре женщина вышла из-за дома со связкой листьев сладкого картофеля на спине. Опустив связку на землю, она прямо посмотрела на все еще державшего ящик с инструментами Папашу Упрямца и не понимала, что делать.

Папаша Упрямец произнес: Где свинья?

Только тогда Вэй Сянтао пришла в себя и отвела Папашу Упрямца в свинарник.

Свинарник был пристроен к стене дома сбоку, окружен оградой из соломы. Крышу его тоже покрывала солома, под деревянными перегородками располагалась яма для навоза.

В свинарнике было две свиньи, обе небольшие, примерно по тридцать цзиней весом, видно было, что один – хряк, а вторая – свиноматка.

Папаша Упрямец спросил: Обоих кастрировать?

Вэй Сянтао ответила: Обоих.

Я уже много лет этим не занимался.

Я вам доверяю.

Папаша Упрямец обратился к Лань Цзилиню, который тоже последовал за ними: Ты мне не поможешь? Сумеешь?

Лань Цзилинь радушно ответил: Смогу!

Папаша Упрямец сказал: Пойди и найди длинную скамью.

Вэй Сянтао отозвалась: Я схожу.

Она принесла скамью.

Скамью расположили на улице у загона, она вся была в следах от ножа, как разделочная доска, которой пользовались долгое время.

Папаша Упрямец поймал кабанчика, вынес на улицу, положил на скамью спиной вперед, а потом передал Лань Цзилиню. Поросенок, чьи задние ноги крепко держал Лань Цзилинь и которого еще даже не начали кастрировать, завизжал как ребенок, который рыдает еще до того, как ему сделают укол.

Папаша Упрямец достал все необходимые инструменты – скальпель, кровеостанавливающий зажим, йод, вату и нитки для зашивания. Это все были такие же инструменты, как те, которые используют врачи в больницах для хирургических операций, вот только врачи оперировали людей, а Папаша Упрямец – свинью.

Когда Папаша Упрямец протирал ватным тампоном, пропитанным йодом, кожу с внешней стороны яичек, он четырьмя пальцами держал верхнюю часть скакательного сустава задних ног, а указательным пальцем удерживал низ яичек, натягивая на них кожу. Потом скальпелем разрезал кожу и белую мембрану двух яичек, выдавил одно из них, а потом крепко вцепился в него, вытянул наружу и отделил семенной канатик от кровеносного сосуда. Со вторым яичком он проделал то же самое, а после кастрации смазал все йодом.

Весь процесс занял всего несколько минут. Лань Цзилинь, вытаращив глаза, смотрел с открытым ртом на четкую и аккуратную работу Папаши Упрямца. Поросенок тоже посодействовал, в сам момент кастрации он не орал, даже казалось, что он доволен и получает удовольствие.

Лань Цзилинь не удержался и спросил: А евнухов во дворце так же кастрируют?

Папаша Упрямец не ответил, молча дал ему знак отнести в свинарник уже кастрированного поросенка.

Вслед за этим Лань Цзилинь достал свинку. Следуя указаниям Папаши Упрямца, он положил ее на скамейку, но в позе, прямо противоположной той, в которой держали поросенка. Папаша Упрямец ухватил ее за две задние ноги. Свинка не визжала, как будто уже от рождения была готова попасть под нож.

Папаша Упрямец сначала продезинфицировал кожу, потом средним пальцем левой руки уперся в бугорок тазовой кости с правой стороны, большим пальцем сильно надавил на бугорок с внутренней стороны, оба пальца образовали одну линию. В правой руке он держал скальпель, кончиком которого рассек брюшину, раздался хлюпающий звук и наружу пролилось немного жидкости из брюшной полости. В этот момент свинка взревела. Вслед за этим из разреза показался рог матки; казалось, что свинка визжала не из-за боли, а ради того, чтобы помочь матке выйти наружу, как роженица криком помогает ребенку появиться на свет.

Правой рукой Папаша пережал выпавшие рог матки и яичник, потом сменил руку и зажал их левой рукой, а правой надавил на разрез брюшной стенки и скальпелем отсек матку вместе с яичниками. На место разреза он нанес йод, зашил его иглой, а потом еще раз намазал йодом.

Вместе с Лань Цзилинем они подняли задние ноги свинки, слегка встряхнули, а потом поставили на землю и отпустили, чтобы она могла сама подвигаться.

Свинка неподвижно лежала на земле, как будто ей не нравилась свобода. Ее печальный взгляд был устремлен на отброшенные в сторону матку и яичники, казалось, она понимала, что никогда не сможет стать матерью.

Папаша собрал инструменты, помыл руки и вернулся в комнату. Вэй Сянтао посмотрела на Папашу Упрямца, который только курил, но воду не пил, и произнесла:

Сколько я вам должна?

Папаша Упрямец ответил: Денег не надо.

Вэй Сянтао сказала: Тогда дам риса, сколько цзиней?

Папаша Упрямец настаивал: Ничего не надо.

Так не пойдет! Вы приехали издалека, устали, даже воды не попили. Как же может быть, что ничего не надо!

Стоявший рядом Лань Цзилинь произнес: Если есть вино, возможно, он выпьет.