Сто лет восхождения

И, развернувшись всем корпусом к заместителю, бросает энергично:

— Слышали? — Но тут же устало, досадуя на внезапно подкатившуюся слабость, произносит с иной, более мирной интонацией: — Про «Токамак» в другой раз послушаем. Позовем Явлинского. А пока отдыхайте.

Слишком хорошо за годы работы бок о бок изучил Головин Курчатова. Какой теперь отдых!

Декабрь стремительно рванулся к финишу. Казалось, будто всю огромную дистанцию длиной в год исследователи копили силы, чтобы сейчас, на последнем отрезке пятьдесят седьмого, резко устремиться вперед. Кто только не перебывал в последние недели уходящего года в «хижине лесника».

Арцимович и Леонтович, с которыми Курчатов детально, въедливо обсудил перспективные стратегические направления исследований по термоядерному синтезу. Явлинский с проектом «Токамака». И снова, как и с Головиным, не согласился с ним Курчатов по поводу сроков. Туда же приезжали вызванные из Ленинграда конструкторы новых установок.

Сам Игорь Васильевич не раз ездил в Управление по использованию атомной энергии, в ЦК, в другие инстанции. И во всех встречах, беседах привычно произносил неумолимо жестко: «Сроки!»

Тридцать первого декабря 1957 года в коттедже Головина днем раздался звонок. Игорь Николаевич услышал явно довольный голос Курчатова:

— Вы, молодой человек, больше не мой заместитель. Ваша забота теперь строить «Огру», и чтобы она была готова через полгода. Был сейчас в ЦК. Все одобрено. Повеселитесь сегодня в новогоднюю ночь и завтра — в Ленинград! Пока с конструкторами и заводами всего не уладите, в Москве вам делать нечего. Ну как? Держит Курчатов свое слово?

Да, бесспорно, это был новогодний подарок. Неожиданный и роскошный. В духе Курчатова.

В сорок девятом, уже после срока «Ч», в квартире Игоря Николаевича вот так же вечером раздался неожиданный звонок и беспрекословный голос сказал, что товарищу Головину завтра необходимо явиться в Кремль. Пропуск уже заказан. Вход у Спасской башни...

Пока Игорь Николаевич добрался до нужной комнаты его еще несколько раз останавливали немногословные офицеры и так же внимательно изучали документы. Потом приемная, в которой человек пятнадцать сидят на стульях и терпеливо ждут. Некоторых из них Головин знает, но считает почему-то неудобным подойти, спросить, зачем их вызвали. Наконец в комнате появляется улыбающийся Курчатов. Головин срывается со стула, подходит к нему и вполголоса спрашивает: «Игорь Васильевич, почему меня вызвали?»

Хитрый взгляд Курчатова лишь мельком скользит по взволнованному лицу сотрудника. Но отвечает веселым, даже озорным тоном: «Не знаю. Не знаю». И, не глядя на него, Курчатов проходит к кабинету за массивными двойными дверями. Головин по инерции делает шаг за Игорем Васильевичем, но помощник преграждает ему путь, произнося отрезвляющее: «А вы подождите».

Проходит минут пятнадцать, и Головина приглашают в кабинет. За большим письменным столом сидит нарком. Рядом расположился улыбающийся Курчатов. Головину предлагают занять место за приставным столом.

Внешне он спокоен. Но состояние такое, будто вернулись давние тревожные дни октября сорок первого года, когда он, аспирант МГУ, вместе с другими бойцами восемнадцатой дивизии ополчения Ленинградского района Москвы с боями отступает к столице, обходя Гжатск, уже замятый противником.

Мельком Головин успевает заметить, что Курчатов довольно оглаживает бороду. И от этого знакомого жеста становится как-то спокойнее на душе. Но тут же звучат слова, произнесенные хозяином кабинета: «Есть мнение назначить вас, товарищ Головин, первым заместителем товарища Курчатова. Вы согласны?» ~

— А как же с лабораторией? — Но продолжить вопрос Головину не удается. Нарком с нажимом произносит:

— Договорились. Согласны?..

Восемь лет напряженной работы, когда дела организационные заметно потеснили исследовательские, тоска по настоящему эксперименту и неудовлетворенность, что он так и может остаться администратором от науки. Но открыто Головин ни разу никому не дал этого понять. Правда, пропагандируя идею МТР, он втайне надеялся, что получит возможность заниматься этой темой. Но первый, стартовый этап все же состоялся без его активного участия. И вот этот новогодний звонок, в котором весь Курчатов со своей стремительностью в решениях и действиях.

До наступления Нового, 1958 года оставалось несколько часов.

Буквально с первых дней нового года все они закрутились в уже привычном темпе. Головин почти безвылазно торчал в Ленинграде, сначала у конструкторов, потом на заводах. Явлинский тоже наседал на тех, кто конструировал его «Токамак». У Головина сроки были предельно сжатыми. Поэтому он забрал себе почти всех инженеров отдела. Явлинский, сам обладавший недюжинным инженерным мышлением, сделал в отборе упор на физиков. В его команде теперь были Ксения Разумова, Валерий Муховатов, позже присоединился Владимир Стрелков.