Сто лет восхождения

Сам Бор промелькнул в прологе этого единственного в своем роде спектакля, чтобы связать воедино будущие события, — таковы законы сцены, без них невозможно действие.

Звучал призывный монолог Маргариты:

Заряд я отрину
И массу долой.
Зовусь я Нейтрино,
И ты — мой герой!

В финале на сцене появлялся сам Джеймс Чедвик, открывший нейтроны. В спектакле он играл трезвого доктора Вагнера. Тут отступлений от Гете почти не было, Но вот монолог, который произносил Чедвик, надев на указательный перст черный шарик, был символичным и многообещающим. Никто из сидящих в зале еще не ощущал всей значительности слов Чедвика. Да и он сам вряд ли думал, что произносит пророческий монолог:

Явило небо нам Нейтрон,
Налит он массой и силен —
Крепыш, свободный от заряда...

В зале на Блегдамсвей все хохотали от души.

В Ленинграде академику Иоффе тем временем было совсем не до смеха...

Придумали же такое словосочетание — «мода в науке». Скоро и еще одно слово сюда пристегнут—«стиль». Стиль Резерфода, стиль Бора, стиль Кюри. Как будто речь идет о гнутых спинках диванов и кресел. Так сердито и раздраженно размышлял Абрам Федорович, вернувшись из Москвы в декабре 1932 года: «Надо же: модная наука, модное направление. Непонятное? Да! Но сколько раз из-за этого непонимания история человечества сворачивала куда-то в сторону со своего, казалось уже вымощенного, пути».

Наполеон не понял Фултона, а вернее, его проект парохода. Маленький корсиканец отлично разбирался в законах баллистики, но ни черта не смыслил в механике. Он окончил жизнь на острове Святой Елены, сойдя освистанным с подмостков истории.

Адмиралы царского флота верили только в силу многодюймовых калибров тяжелых дредноутов и не оценили аппарат Попова. Подумаешь, какая-то «искровка». А затем последовала Цусима.

Да мало ли сходных примеров можно обнаружить в истории. Всякий раз в начале серьезного дела в науке, когда все еще неясно и туманно, больше похоже на утопию, чем на реальность, нет-нет да и прозвучит: «Модное направление». И ведь произносит это не какой-нибудь чиновник из наркомата, а такой же представитель ученого мира, проведший в лаборатории не один десяток лет. А вот поди ж ты...

Академик Иоффе утрясал в наркомате перспективные планы Физтеха на будущий год. Да, авторитет его высок. Да, все с пониманием отнеслись к их планам. Да, ассигнования отпустили, не урезав ничего, хотя с деньгами в стране туго. Пока за границей приходится покупать и станки, и прокатные станы, и автобусы.

И все же денег на будущий год Физтеху отпустили достаточно и на приборы, и даже на загранкомандировки. Теперь можно будет послать кого-нибудь из «мальчиков» на стажировку в лаборатории Запада.

Но вот стоило ему заикнуться в Москве об атомной проблеме, как лица сразу же поскучнели. Пришлось рассказать о телеграмме Чедвика, упомянуть Резерфорда, пришлось... И в ответ услышал то, что не раз и не два звучало и в самом Физтехе, и в президиуме Академии, и в кабинетах других институтов: «Модная проблема». И сказано это было таким тоном, что, дескать, если уж неймется, то ладно, пусть академик Иоффе занимается ядерной проблемой, которая все еще лежит в области догадок, предположений, споров. Ну а мы, если понадобится, спросим, куда идут народные денежки. Он тогда ответил, что сейчас все модно: и стратосфера, и броня, и Северный морской путь. На что незамедлительно последовал ответ: «Так ведь это вызвано необходимостью, и многие все понимают и только приветствуют, а у вас...» Он ответил, что атомная проблема — это небывалая энергия. На что все присутствующие только переглянулись между собой. «Энергии пока что на наш век хватит, — последовал ответ. — Вон какое дело развернулось в Кузнецке...»

Так и закончился разговор дипломатичным «на ваше усмотрение». Сработал все же его авторитет.

Он всем своим существом чувствовал: пора от дебатов и обзоров чужих статей в «Ядерном семинаре» переходить к решительным действиям. Потом будет поздно. И время уйдет, и накал станет иным. Могут, вполне могут в спорах перегореть его «мальчики».

Молодость на нынешнем этапе — это недостаток. И дело не в горячности, свойственной такой поре. Дело в другом: молодые пока не умеют нести груз забот административных. Нужен авторитет, человек со званием и солидностью, знающий законы, по которым ведется игра в этих коридорах. Тогда кто же? Иваненко, создавший нейтронно-протонную модель атома? Или Скобельцын, увлекшийся космическими лучами? Или... Сил для атомной проблемы в Физтехе достанет. Но вот лидер...