Сто моих мужей. Часть первая

Условия проживания в училище были ужасающими. По причине карантина, нас поселили не в общежитие, а в спортзал. Где каждому абитуриенту предложили мат, вместо кровати, покрывало и подушку. Человек около ста ютились в одном помещении: девушки- на одной половине, юноши- на другой. Ходить приходилось в буквальном смысле по головам. Никто между собой не общался, тяготясь своим скотским положением. Всех утешала великая мечта стать Артистом. Представьте себе картину: огромный зал, освещённый дневным светом из окон, находящимися под потолком. На полу ровными рядами, как кровати в военном полевом госпитале, лежат маты. На матах в разных позах сидят, лежат, заткнув руками уши, молодые и не совсем молодые юноши и девушки, и что- то бормочут себе под нос. Это ещё и ещё раз повторялись монологи, стихи, басни. Открыв на минуту уши, можно было услышать ровный гул, похожий на звук огромного пчелиного роя. Перекусить можно было только на улице, в кафе за углом. На первом же прослушивании мою подружку, по причине маленького роста, перевели в группу травести, она страшно разобиделась на всех и начала собираться домой. На следующий день настала моя очередь прослушивания. Меня долго пытали и так и эдак. Я читала монолог Екатерины из «Грозы», басню «Заяц во хмелю», изображала голодную собаку с костью. Но результаты меня уже не волновали, потому что одной, без подруги, мне в этом заведении совсем не хотелось оставаться. Светка в это время поехала за билетами на обратный путь.

Двое суток по пути домой мы не разговаривали. Не стали общаться и по приезду домой. В школу Светка больше не вернулась, а я пошла в девятый класс. С тех пор мы больше ни разу не встречались. В сентябре я узнала, что была в списке прошедших первый тур. До сих пор очень горжусь этим. Всё оставшееся от летних каникул время, я томилась в непонятной тревоге, ожидании. Часто грустила от того, что Андрей уехал на всё лето к брату в Ленинград, куда он переехал после окончания московского вуза. Писал письма оттуда, высылал фотографии, глядя на которые, я осознавала, какая между нами пропасть. Мне Ленинград казался недосягаемым Марсом. Вернулся он из Питера уже под осень, поэтому встретиться нам не довелось.

В тот день я шла из школы. Медленно, как во сне, брела по улице, спрятав подбородок под ворот пальто, но ветер проникал, казалось всюду. Идти надо было всё время вверх. Две улицы. Стараясь идти по обочине, я то и дело вынуждена была выходить чуть ли на середину довольно узкой улицы, где друг за другом стояли невзрачные домишки. Конечно, такую оценку я могу дать им уже сейчас, когда побывала в европейской части нашей страны, за границей. Редко какое жилище из забайкальских, можно было тогда назвать красивым. Обычно дома представляли собой четырехстенные избы. Размеры домов были довольно скромные. Внутренняя планировка обычно представляла собой большую комнату поделённую перегородками на небольшие клетушки, игравшие разную роль. В каждом доме, конечно же имелась печь, и окна, выходящие на две- три стороны. Чаще всего дома не окрашивались. Разве что наличники или ставни на окнах, которые немного украшали серые фасады. Заборы высокие, дощатые, тоже серые и однообразные.

Целыми поколениями жили люди с мыслью, что не их эта земля и основательно устраиваться на ней нет никакого смысла. Практически все были из переселенцев, предки которых по чье- то воле отправились на освоение забайкальских земель. С молоком матери, каждый ребёнок впитал в себя тягу к возвращению на западные земли. Вечные временщики.

Ежась от ветра, я шла с занятий математического кружка, который, к слову сказать, был абсолютно мне не интересен. Как, впрочем, и многие другие кружки, секции, которые я посещала только ради того, чтобы не находиться дома и не видеть и не слышать пьяного отца. Вобрав голову в плечи, засунув руки глубоко в карманы пальто, глядя под ноги, я медленно приближалась к дому. Погода совершенно не благоволила прогулкам. За всю дорогу домой мне не встретилось ни один прохожий. И вдруг: «Привет!». Я подняла глаза и почти потеряла рассудок. Передо мной стоял Андрей. Красивый, повзрослевший, то же слегка растерянный. Я не могла выдержать взгляда его пронзительно голубых глаз. Было желание развернуться и побежать от него прочь.