Сто причин поверить

Он не отозвался. В его дыхании появился характерный подсвист. Он правда спал. Уснул после секса. На одеяле с ее стороны лежал его телефон. И стоило ей его взять в руки, чтобы переложить и устроиться рядом с Гришей, как он завибрировал в ее руке. Сигнал был подавлен.

Саша с его телефоном в руке вышла из спальни, плотно прикрыла дверь и тут же поспешила на кухню. Оттуда было не слышно. Ей надо было ответить. Вдруг это что-то важное. Вдруг по работе.

Номер не определился. Это были просто цифры. Но Саше вдруг показалось, что эти цифры знакомы ей. И, нажимая зеленую трубку на дисплее, она была почти уверена, что узнает человека, который звонит.

– Алло, любимый, привет, – мягко прозвучал в мобильном Гриши голос ее подруги Тамары. – Если она рядом, молчи. Ничего не говори. Говорить буду я, а ты молчи.

Саша промолчала. Не потому, что велела подруга Тамара. А потому, что не могла ничего говорить. У нее онемели лицо и шея, отнялся язык, как после хорошей анестезии.

Ее подруга называет Сашиного Гришу любимым?! Но…

Как, когда, при каких обстоятельствах эти двое встретились? Они стали парой за ее спиной? Они ее обманывали и обманывают? И именно поэтому Гриша с ней почти не разговаривает и в сексе у него все чаще случаются неудачи?

А Олег Градов именно так и предположил.

– У него другая женщина, Саша. Прими это как данность. И либо смирись и живи, как живешь, и дальше. Либо расстанься с ним.

Саша ему тогда не поверила. Рассмеялась даже, пусть и делано, невесело.

– Какая женщина, Олег, о чем ты? У него совершенно нет свободного времени.

– Это ты так думаешь…

Это она так думала. И даже представить не могла, что ее обманывают близкий мужчина и любимая подруга. Как банально! Так банально и гадко, что захотелось тут же умыться. Ее словно в грязи вываляли.

Самое мерзкое, что подобное она уже как-то переживала. У нее такой обман уже случался. Но там как бы было ожидаемо. И соперница была ей незнакома. А сейчас…

– Слушай, Гришаня, чего это Настя тут кипиш подняла насчет тебя? – проговорила лениво Тамара.

Проговорила, кстати, в тот самый момент, ко-гда Саша уже готова была раскрыться и наговорить ей много гадостей.

– Собралась со мной сегодня куда-то ехать, узнавать что-то насчет тебя. Я вообще, если честно, ничего не поняла. Какая-то артистка покончила жизнь самоубийством. А перед этим напилась водки. А эту водку будто принес ей ты. Гриша, хрень какая-то, не находишь? Ладно, молчи… – Тамара негромко хохотнула. – Понимаю, как никто… Да, и эта самая артистка будто принимала непосредственное участие в самоубийстве той бабы, что сиганула с балкона где-то у вас. И нашему оперу Насте чудится в этом какой-то вселенский заговор. И ты будто один из участников этого кошмара. В общем, так, любовь моя…

«Это моя любовь, не твоя, хищница ты проклятая!» – захотелось заорать в полное горло Саше, но, стиснув зубы, она продолжала молчать и слушать.

– Я Настю только что отфутболила. Сказала, что мне совершенно некогда заниматься чужим мужиком. Пусть, типа, Саша заморачивается. И соскочила с ее самодеятельного расследования. Я так поняла, что она, как всегда, инициирует. И начальство как будто ее за это ругает. Ты имей это в виду, если она напрямую к тебе пристанет. – Тамара шумно зевнула. И пробормотала: – Я скучаю, если что. Ты давай там придумай какой-нибудь срочный вылет, и ко мне, ага? И с Настей будь построже. Ей после ее сиротского детства всюду призраки мерещатся. Ах, чуть не забыла! Фамилия этой самой артистки – Лопачева. Светлана Лопачева. Это та мадам, которой ты будто бы водку принес, а она, нажравшись, вены себе перерезала. Все, пока, люблю…

Отключившись, Саша, шаркая, вернулась в спальню, положила телефон на то же место, откуда взяла. Посмотрела на Гришу. Он спал. Безмятежно, с легкой улыбкой. Его ничто не тревожило. Ни его чудовищный обман, ни самоубийство знакомой ему женщины.

Редкая сволочь!

Саша вернулась в кухню. Ее телефон лежал на обеденном столе. Она оставила его здесь, ко-гда готовила завтрак. С ним она вышла на балкон. Села в то самое кресло, которое всегда занимал Гриша. И, не раздумывая, набрала своего психотерапевта.

То есть он не был ее личным, конечно. Он был общим. Ей просто нравилось так думать о нем: мой психотерапевт.

– Не разбудила? – произнесла она тихо, хотя двери на балкон и в кухню закрыла плотно.

– И тебе здрас-сте, Саша, – отозвался Олег бодрым, совсем не сонным голосом.

– Привет. – И, опустив предисловия, проговорила: – Ты был прав. У него другая баба. И это моя лучшая подруга. Она только что звонила на его телефон. А я ответила, потому что не хотела его будить. Думала, вдруг по работе. А это она! И просила его не отвечать, потому что я рядом. Говорить, типа, будет она одна. А он слушать.

– Ты могла бы его разбудить, но не суть… Ты в порядке? – поинтересовался Олег на всякий случай.

– Да… Кажется… Не знаю…

– Ты где вообще?

– На балконе.

– В смы-ысле?! Ты смотри там…

– Нет, прыгать не стану. У меня на понедельник две плановые операции. Не могу же я подвести людей, – неловко пошутила Саша. – Я здесь, просто чтобы он не слышал.