Сто причин поверить

Смотров снова принялся ныть, что дурочку ей включать не следует, потому что Грибов давно и безутешно в нее влюблен и она не могла этого не замечать.

– Ты же неплохой сыщик, капитан.

Ей очень хотелось тогда вставить, что если она неплохой сыщик и ее замордовала интуиция, то пусть он даст ей «зеленый» свет.

Промолчала. Потому что знала, что и так не успокоится. И снова продолжит копать.

– А что там с артисткой, которая в оркестровую яму упала и шею себе сломала, товарищ майор? Вы что-то говорили Грибову о том…

– Забудь! – жестко перебил ее Смотров. – Все там нормально. Я уже проверил. И сиди тихо со своими инициативами, а то доиграешься у меня!..

И мог быть у нее после этого аппетит?

Легла голодной. Всю ночь мучилась от жары. И сейчас вот есть не хочется. Кофе? Ну, конечно!

Она сварила себе целый кофейник отменного крепкого кофе. Она всегда покупала лучший и в самых больших упаковках. Хлеба могло не быть в ее доме, а кофе всегда. Знала, что натощак не следует, но нарушала все запреты.

Кофе стоял перед ней на столе. Рядом маленькая тарелочка с одним-единственным глазком яичницы. Она все же решила пощадить свой желудок и проглотить хоть что-то на завтрак. Хотя аппетита совершенно не было.

Позавтракала. Застелила кровать чистым постельным бельем, накинула покрывало. Долдон все еще лежал на боку после прилета в него подушки и показывал без четверти десять. Тамара не велела звонить ей раньше десяти. Но, промаявшись еще пять минут, Настя ее все же набрала. Ничего страшного: десятью минутами раньше, десятью минутами позже.

Тамара страшно разочаровала.

– Я не могу, дорогая.

– В смысле? – вытаращилась Настя. – В смысле ты не можешь? Мы же договаривались! По причине?

– Просто… Не могу, и все.

– Не можешь или не хочешь? Это что, какие-то моральные установки: не хочу рыть под парня моей подруги? Или что?

– Или что? – ответила Тамара совершенно будничным тоном, не злилась, не раздражалась.

Насте даже показалось, что она улыбается. Лежит себе в своей кроватке и улыбается.

– Просто не хочу и не стану. Все, милая. Пока. Увидимся…

Тамара отключилась, а Настя долго смотрела на потухший дисплей телефона и боролась с желанием обругать подругу нехорошими словами. Но тоже помешали принципы. Это же была ее подруга, не родственница, которых, как известно, не выбирают. Подругу она выбрала сама. Поэтому должна терпеть и сдерживаться.

Но обругать Тамару очень хотелось.

Чтобы справиться со злостью, Настя решила прибраться в квартире. Обычно у нее на это дело не хватало времени. И если она прибиралась, то делала это точечно. Подметет там, где просыпала. Подотрет там, где пролила. А чтобы от дальнего угла спальни до входной двери со шваброй и пылесосом – нет, такого никогда не было. Некогда!

То ли невыплеснутая злость помогла, то ли сквозняк из всех распахнутых настежь окон, но уборку она закончила в рекордно короткое время – за час управилась. И квартира приобрела вполне себе пристойный вид с задернутыми, как положено, тюлевыми занавесками. Без разбросанных повсюду вещей и рекламных проспектов, которые ей без конца совали в почтовый ящик. Она даже иногда подозревала в этом беспределе соседей. Те из своих ящиков могли запросто перекладывать в ее. Главное, у них пусто, а у нее куча бумажного хлама.

Порядок навела идеальный. Но снова пришлось лезть под душ. А когда вышла, то встала как вкопанная у входной двери.

В нее звонили! Это было странно и впервые. Хозяйка квартиры никогда сюда не приходила. Грибов всегда ждал во дворе, потому что тащиться к ней на этаж было под запретом. Больше ее никто не посещал. И соседей снизу она не залила, если что. Когда делала уборку, облазила все углы. Нигде никаких протечек. Ничего, кроме толстого, мохнатого слоя пыли.

– Кто? – на всякий случай спросила Настя, не рассмотрев в старом глазке вообще ничего.

– Открывай. Это Саша.

Удивившись еще больше, Настя отперла замки и распахнула дверь. Ее подруга, которой она тайно собиралась помочь, стояла на лестничной клетке не одна. С ней рядом переминался с ноги на ногу какой-то парень. Это точно был не Гриша. Лет на пять – десять старше Саши, с ходу определила Настя. Очень симпатичный, неплохо сложенный. В коротких шортах и потной майке для бега.

– Извините, я с пробежки, – поймал он ее внимательный взгляд. – Я психолог в клинике, где работает ваша подруга. Мы в некоторой степени коллеги.

– Ну входите, коллеги, – отступила Настя в сторону.

И тут же чуть кулаками не замотала в воздухе от гордости за себя. Хорошо, что квартиру прибрала. Случился бы конфуз.

Саша, пусть и бледная, и не накрашенная, и сильно расстроенная, выглядела на миллион в своем бежевом платье до колен и балетках кофейного цвета. И бегун этот, хоть и в потной майке, тоже был неплох. Вежливый, внимательный, через слово «спасибо-извините».

Она оставила его в маленькой гостиной с минимальным набором старой мебели: диван, тумбочка, ламповый цветной телевизор на ней. Диван был вполне себе нормальный. Не продавленный, без пятен на обивке. Психолог уселся на него без колебаний. Сашу она потащила в кухню.