Сто причин поверить

– Да! Да, я проследила за ее домом. Он у нее. Гриша живет у нее! От одной подруги переехал к другой. Не удивлюсь, если кто-то по соседству с ним тоже выпрыгнет с балкона. Мерзавец! Конченый мерзавец! Настя, арестуй его! Прошу тебя, арестуй его!

– За что?

Она закатила глаза и помотала головой, давая понять наблюдающему за ней Грибову, что разговор не из легких.

– За то, что он плодит самоубийц! – На этих словах Саша отключилась.

Грибов как раз поставил последнюю точку в отчете, отправил его в печать. И собирался встать с места. Настя подозревала, что он намеревался подойти к ней с какими-нибудь своими телячьими нежностями. Этого она точно не потерпит на рабочем месте. И только хотела его предостеречь от необдуманных поступков, как в кабинет вошел Смотров.

Не вошел, влетел. Где-то успел побывать с утра. В руках держал какие-то бумаги. Швырнул их со злостью на свой стол. Сел на свое рабочее кресло, втянул голову в плечи и с непонятным чувством осмотрел их с Грибовым. Настя охарактеризовала бы его взгляд как суеверно-испуганный.

– Товарищ майор, все в порядке? – не выдержала она его напряженного молчания.

– В порядке, говоришь, капитан? Это не знаю, как рассудить, – неприятным, скрипучим голосом отозвался их начальник и скосил взгляд на бумаги, которые швырнул на стол, когда вернулся. – Знаешь, что это такое?

– Никак нет, товарищ майор.

В желудке сделалось холодно и пусто, хотя вряд ли вкусный утренний омлет, приготовленный Грибовым, успел перевариться.

– Это заключение Синякова по делу твоих самоубийц, Уварова. Расплодила, понимаешь!

– Что там, товарищ майор? Можно взглянуть? – Она сглотнула, поражаясь, как мгновенно разволновалась.

– Взгляни уж! Ты всю эту возню не прекращала!

Она в два прыжка оказалась у стола майора, схватила бумаги и начала читать. Буквы плыли, строчки корежились. Ничего не улавливала.

– Убийства не зафиксировано, – с некоторой долей разочарования произнесла она, уставившись вопросительно на Смотрова.

– Дай сюда! – разозлился он мгновенно. – Даже прочитать не можешь, как положено!

Он свернул бумаги вчетверо, сунул в карман брюк и ушел курить на бетонный козырек. Ну не гад, а! Настя заходила по кабинету, нервно покусывая губы. Грибов еще под руку влез со словами утешений. Призывал не расстраиваться, советовал подождать. Вот сейчас майор накурится, и тогда…

– Да иди ты, Гриб, знаешь куда со своими советами! – вспылила она. – Мы что-то с тобой пропустили во всей этой кутерьме с любовниками, любовницами, самоубийцами. А Смотров нашел.

Наверное, ему очень хотелось сказать, что это не они пропустили, а она. Потому что он изначально не занимался этим делом. Это была чисто ее инициативная затея.

Но Грибов промолчал. И правильно, между прочим, сделал. А то бы она ему…

Додумать планы мести не вышло. Вернулся Смотров. Сел, осмотрел их.

– В общем, так, господа коллеги. Возбуждаться нам все же придется.

И он снова посмотрел на бумаги, которые успел вытащить из кармана и расправить на столе большой ладонью.

– Возникли вопросы по факту смерти… – последовала трагическая пауза, на которые Смотров был мастак, и он продолжил: – Светланы Лопачевой.

– Что-то не так?! – Настя так резко вытянула шею, что в ней даже что-то щелкнуло и сделалось больно.

– Все не так, капитан. Твоя чуйка тебя не подвела, – нехотя похвалил ее Смотров. – Во-первых, здесь вот – в отчете – написано, что на листе бумаги в клетку, то есть на ее предсмертной записке, обнаружены посторонние отпечатки пальцев. Странно, что ты просмотрела это в отчете. Помимо отпечатков хозяйки квартиры. Та записку залапала – будь здоров.

– Каюсь! – развела она руки в стороны. – Спешила. Не увидела. Не то искала.

– Вот-вот, во всем ты так. Не то ищешь, – проворчал майор и снова схватился за бумаги. – Отпечатки эти были идентифицированы. Угадай с трех раз, кому они принадлежат?

Она даже думать не стала, выпалила:

– Артюхову Григорию Ивановичу?

Смотров окаменел минуты на три. Потом негромко чертыхнулся и головой качнул со сло-вами:

– Не перестаешь меня удивлять! Откуда узнала? Все-таки прочитала? Успела?

– Никак нет, товарищ майор. Все просто. Соседка Лопачевой видела Артюхова тем вечером. Видела, как он водку ей покупал. В магазине за ним по пятам ходила. Нравилось ей это занятие – за чужими мужчинами следить. Видела, как он потом в квартиру к Лопачевой входил. К тому же Лопачева была подругой его покойной жены. Которая – внимание всем – тоже покончила жизнь самоубийством. Но там без подвоха. Стопроцентный суицид. Женщина была в страшной депрессии.

– На почве чего? – сощурился Смотров.

– Ей сожгли лицо, плеснув в него кислотой. Она долго лечилась, оперировалась без конца, и даже за границу ее муж возил.

– Это который Артюхов? Который помог, предположительно, подруге своей покойной жены на тот свет уйти?

– Так точно.

– Продолжай, – потребовал Смотров, принявшись легонько покачиваться в кресле.