Сто причин поверить

Пока молчал. Артюхов находился под стражей последние двенадцать часов. Завтра в обед его должны выпустить. Судья в аресте как в мере пресечения отказала.

– У вас ничего на него нет, майор, – хмуро глянула она на него поверх очков. – Мы сейчас все работаем, как под микроскопом. Любой промах расценивается как несоответствие или превышение должностных. Так что отвали. И ищи улики, чтобы его адвокат тебя не разорвал, как Тузик грелку.

Артюхова увели с допроса. Смотров вернулся в кабинет и обнаружил, что Настя уже вернулась.

– Лихо ты. – Он порылся в столе, нашел смятую сигаретную пачку, там оставалась одна сигарета.

– До места не доехала. Пересеклись на нейтральной полосе.

– И?

– Все так, как утверждает Мишин, – разочарованно выдохнула Настя, шаря в своей тумбочке в поисках шоколадки.

Ей страшно захотелось сладкого. Она точно помнила, что где-то должны были оставаться три шоколадных кубика.

– Пока адвокат был на отдыхе, Инга звонила ему. Интересовалась, когда он вернется. Хотела поработать над завещанием.

– Оно вообще у нее было?

– Нет, не было, она врала мужу, чтобы его позлить. Она хотела его составить. Утверждала, что оставит мужа голым. Но не успела. И по закону Мишин наследует все. А это немало. Дом бывшего тестя Яковлева в элитном поселке. Дача на море. О ней, кстати, Мишин не знает. И много денег на счетах теперь уже Инги. Сначала были на счетах Яковлева. К слову, тот тоже не оставил завещания. Инга как наследница первой очереди унаследовала все.

Настя нашла кусочек скомканной фольги и в нем три шоколадных кубика. Отломила один, закинула в рот.

– Мотив у Мишина более подходящий, если что, – принялась она рассуждать, покачиваясь в кресле.

– У Артюхова тоже будь здоров!

– Да ладно, товарищ майор. Кто сейчас мстит? Кому это надо? Ну, поскрипел зубами и забыл. Тем более что баб у него после смерти жены было предостаточно. А она ему изменяла. Причем долго и нагло. Стал бы он за нее мстить? Сомнительно. А вот Мишин…

– Ты чего крутишься, Уварова? – рассердился Смотров, сунув сигарету за ухо и занеся ногу над низким подоконником. – То на Артюхова всех собак готова была повесить. Теперь защищаешь. За подруг обидно? За какую конкретно?

– При чем тут подруги, товарищ майор? – возмущенно округлила глаза Настя. – Я за справедливость!

Не ответив, Смотров вышел на бетонный козырек и плотно прикрыл оконную створку. Вернулся быстро. Встал в центре кабинета. Долго тер щетину на подбородке. Не успел побриться. Ванная утром все время оказывалась занята.

– У нас с чего началась катавасия со всеми этими смертями? С Инги Мишиной, которой кто-то распылил в лицо страшной дряни. Так?

– Так.

– У кого мог быть доступ к ней? У того, кто часто бывал в доме Яковлевых. Так? Так, – сам себе ответил он. – А это кто, кроме самой Инги и ее мужа – Игоря Мишина? Лариса Артюхова? Да. А ее подруга?

– Вряд ли, – вставила Настя.

– Вряд ли. Она бывала там редко. И вряд ли Яковлев стал бы ей демонстрировать списанные препараты, которыми нелегально разжился на закрывающемся складе. – Он поймал Настин недоуменный взгляд. – Да, Уварова, я тоже работаю. И узнал также, что этот препарат, разведенный в определенной пропорции в воде и принятый внутрь, вызывает остановку сердца. И найти его следы в организме очень сложно. Через пару часов их нет. И вот я тут подумал: а что, если Яковлев умер не своей смертью, а ему помогли? К примеру, его дочь, которая боялась остаться без наследства? Или зять, которого Яковлев, по слухам, терпеть не мог?

– Просто так беспрепятственно войти в дом нелегко. И кто-то из них наряжается в косильщика лужаек и…

– Да что ты прицепилась к этому косильщику?! Чего он тебе покоя не дает?!

– Потому что он пришлый. Левый чувак, – помотала авторучкой в воздухе Настя. – Зачем? Затем, чтобы незамеченным пробраться в дом Яковлевых. В день его смерти. Зачем?

– Дочь и зять могли беспрепятственно туда попасть.

– И попасть под подозрение? – перебила начальника Настя. – Не-ет, товарищ майор. Тот, кто «закосил» под косильщика, мог помочь Яковлеву отправиться в мир иной. Это убийца. Других вариантов у меня нет. И маскарад он устроил, чтобы его не узнали.

Настя неожиданно задумалась, постукивая себя кончиком авторучки по губам.

– Чего затихла? – не выдержал Смотров ее молчания.

– Нет. Ничего. Просто мелькнуло, но пока так… А Грибов где?

– Отправил на вызов. Снова позвонил муж погибшей актрисы, Аверкиной Нины.

– Что-то важное?

– Не знаю, – отмахнулся Смотров раздраженно, усаживаясь за стол. – Он там кошмарит всю округу. Звонил главный режиссер, Тараканов, жаловался. Говорит, Аверкин из театра не выходит. Ходит туда, как на работу. Почти каждый день. Все стены обстукивает, в залах ползает буквально на коленках. Гримерки обследует. Все что-то ищет, вынюхивает, мешает.

– Кому? – вскинулась Настя. – Тараканов всех в отпуск отправил.