Сто страшных историй

— Он не понял этого, потому что пробыл в ссылке мало времени. Но он поймёт, он парень головастый! — никто не засмеялся шутке Куросавы. — Далеко летать ему нельзя, надо вернуться на остров до рассвета. Тем не менее, застава окажется в его распоряжении. Припасы в хранилище, которое вряд ли запирают. Кровь стражников и лошадей. Рыбацкий посёлок, наконец!

Инспектор понизил голос:

— Не дождёмся ли мы, что кто-то с перепугу, не разобравшись, голова это или зловредный ёкай[42], пырнет Ловкача вилами? Размозжит череп дубинкой? Да, закон человеческий и закон будды запрещают убивать людей. Но рыбак или стражник вряд ли оценят во тьме, кто перед ними, вряд ли сочтут эту дрянь человеком. И вот Ямасита разгуливает на свободе! В новом теле!

— Доложите об этом надзору, — посоветовал я.

Вздох ужасающей силы был мне ответом.

— Боюсь, Рэйден-сан, мои предположения назовут чрезмерно зыбкими. Даже оценив способности хитобан, моё начальство вряд ли сочтёт его опасным для правительства. Вы же видите, каким душкой он прикидывается! Таким он и предстанет перед «цепким взглядом». Само раскаяние! Даже если к моим заявлениям прислушаются, то в лучшем случае прикажут усилить надзор за побережьем близ острова Девяти Смертей. Посёлок, застава…

— Это не поможет, — кивнул я.

— Не поможет, — согласился Куросава. — И не предотвратит возможности побега, о которой я упоминал. В ссылке, в хранилищах берегового поста, у рыбаков, в бегах — везде этот мерзавец будет смеяться над нами!

— Он не будет смеяться, — с внезапной отчётливостью произнёс господин Сэки.

Обрубком пальца старший дознаватель провёл по раненой щеке. Скривился, дико сверкнул глазами:

— Нет, не будет.

— Вы что-то придумали, Сэки-сан?

— Ещё нет, — признался Сэки Осаму.

Всему своё время, шепнула гадюка в моём мозгу. Он не будет смеяться.

Глава девятая Женщина захочет — сквозь скалу пройдёт [43]

1 Никто не должен смеяться над моим мужем!

Лошадь я сдал в конюшню, прежде чем отправиться домой — и сразу об этом пожалел. Ноги превратились в дубовые колоды. Я был чучелом в додзё сенсея Ясухиро. Чучелом, которое с утра до вечера хлестали плетьми и лупили палками. Широно хотел предложить мне помощь, но взглянул на меня и поостерегся.

Три квартала. Я не запомнил этот путь. Всю дорогу до Акаямы помнил, представлял, лелеял в воображении, а тут они словно выпали. Это наши ворота? Я оперся о столб, переводя дух. Ткнулся лбом в гладко оструганное дерево.

Наши, да.

— Господин?

Я не сплю. Просто отдыхаю. Сейчас соберусь с силами и постучу. Мне откроют. Всё хорошо. Я дома. Сейчас, ещё немножко…

Руку я поднимал целую вечность. Поднял. Ворота распахнулись без стука. Я качнулся вперёд. Да, падаю. Нет, не упал.

Меня подхватили: Широно сзади, Ран спереди.

— Здравствуй, Ран. Я вернулся.

Сказал я это или только подумал?

Как они оказались по обе стороны от меня? Ран слева, Широно справа. Что они делают? Ведут меня под руки? Куда?!

— Не надо. Я сам.

Так они и послушались!

Ладно, я уже дома. Никто не видит, все свои. Дома можно.

Впервые жена и слуга делали что-то сообща. Что это? Бочка? Вода? Горячая! Вон сколько пару! Помыться с дороги — это хорошо. Правильно. Главное, не заснуть. Ещё утону…

Утонуть мне не дали. Заснуть в бочке — тоже.

Ворочали, поливали кипятком. Клянусь, кипятком! Терли губкой. Тело горело и покалывало, словно в него воткнули тысячу иголок. Мягких, молодых, сосновых. Приятно, да. Саднил бок под мышкой. И спина, где погуляли зубы хитобан. Неприятно, да.

Вымоюсь — и спать. Остаток дня, всю ночь напролет. Завтра — сколько позволят. Надеюсь, что ни свет ни заря не примчится посыльный из управы: «Рэйден-сан? Немедленно явитесь…»

Я заскрипел зубами: с затылка отлепили целебную нашлёпку. Ран старалась быть аккуратной. Я старался не заорать. У меня получилось, у Ран — отчасти. Когда рану промывали, было уже не больно.

Ну, почти.

Из бочки я выбрался сам. Вода остыла, пар рассеялся. Вокруг толпились все: Ран, матушка, Каори, О-Сузу, Широно. Все, кроме отца. Думаете, я сконфузился? Подумаешь, невидаль: голый самурай! Уверен, сенсей Ясухиро сказал бы: «Самурай без одежды — это всё тот же одетый самурай, только без одежды».

— Отец на службе? — спросил я.

— На службе, — подтвердила матушка.

Ран поспешила завернуть меня в огромное полотенце. В него меня можно было завернуть вместе с лошадью. Жаль, лошадь осталась в конюшне.

Спать. Умираю спать.

Ужин? Нет, спасибо. Не голодный? Не знаю.

Чай?

Чаю выпью. Если не засну раньше.

До постели меня довела жена: одна, без Широно. Я дошёл и рухнул. Думал, сразу провалюсь в сон. Не проснусь, даже если Ран примется палить над ухом из ружья.

Куда там!

Сначала лежал пластом. На животе. Мышцы ныли. Ничего не болело. Или это я уже ничего не чувствовал? Чесалось ухо. Затекла поясница. Я перевернулся на правый бок. Затекло плечо.

— Не спишь? — тихо спросила Ран.

— Не сплю.

— Вы его поймали?

— Да.