Сто страшных историй

Сразу по возвращении с Эдзоти сын сенсея начал звать меня «младшим братом», а моего отца «почтенным дядюшкой». Сенсей, и тот пару раз назвал меня «дорогим племянником». Это впрочем, не мешало обоим на каждом занятии скручивать беднягу Рэйдена на манер морской раковины, сгибать в три погибели и награждать пинками и тумаками. Пока я охал да стонал, добрые родичи взваливали мне на спину непомерный груз советов и поучений.

— Он показывал освобождение от захвата за одежду. Я держал, он освобождался. Бедное моё плечо! Спина тоже бедная, я всё время падал…

— Покажи!

— Я держу или ты?

— Я!

Она ухватила меня за кимоно на груди. Пальцы Ран оказались неожиданно цепкими. Я перехватил её кулачок, слегка хлопнув по нему.

— Сперва вот так…

Я повернулся к ней боком. Подался назад, выпрямляя Ран локоть и растягивая руку.

— Дальше так…

Я забрал её руку под мышку своей свободной руки. Приналёг, стараясь не повредить связки. Рука моей жены была выкручена в достаточной степени, чтобы причинять ей лишнюю боль.

— А я так! — возразила Ран.

Она крутанулась на ложе, оказавшись ко мне спиной. Давление на локоть и плечо ослабло, я едва не выпустил её кулак. Пришлось схватить за запястье; точнее, перехватить.

— А я так…

Взять на удушение не получилось. Ран ударила меня затылком. Понадобилась немалая ловкость, чтобы избежать этого. Хорош бы я был с разбитым носом!

— А я так!

Мне удалось повалить её. Ноги Ран взметнулись вверх, моя собственная шея угодила в прочный, весьма неприятный захват.

— А я так…

Всё-таки я тяжелее, чем она. Тяжелее и сильнее. Привстав, я оторвал Ран от ложа. Чувствуя, что начинаю злиться, слегка постучал узкой девичьей спиной о тюфяк, застеленный чистой простыней. Раз, другой, третий.

Интересно, что сейчас думают мои родители? Вряд ли отца с матушкой можно удивить шумом, доносящимся из спальни молодоженов. В их-то годы, с их-то жизненным опытом?!

Уверен, нам это удалось.

— А я так! — просипела Ран.

Меня дёрнули. Предполагалось, что я упаду рядом с ложем. Во время боя, говорит сенсей Ясухиро, вы не поднимаетесь до уровня ваших ожиданий, но опускаетесь до уровня ваших умений. Короче, я упал прямо на Ран. Пояс её распустился во время схватки, одежды сбились, разошлись: и верхнее кимоно, и нижнее.

— …что ты делаешь?..

Дальше всё получилось наиобычнейшим образом, словно мы были женаты лет десять, не меньше. За ночь мы сражались ещё трижды. Сам себе удивляюсь.

* * *

Утром отец задержался перед тем, как уйти на службу. Отвел меня на задний двор, показал пару новых приёмов — из тех, какие освоил в додзё своего отца, ещё в бытность моей юной бабушкой. Ну, вы поняли. Сказал: пригодится. Сказал: результат тебя обрадует.

Кажется, он что-то знал.

Когда отец ушёл, я подскочил на месте, услышав гром выстрела. Думал, отец немедленно вернётся — нет, ушёл и ушёл. Из дома выбежала матушка, глянула на небо: гроза, что ли? За матушкой топталась встревоженная О-Сузу. Жестом я показал им, что всё в порядке, можно не тревожиться, вздрогнул от второго выстрела — и побежал на задний двор.

— Места маловато, — упрекнула меня Ран, перезаряжая хинава-дзю. — Разве это стрельба? Это так, пальцем тыкать. Надо что-то придумать.

У чучела, которое я обычно хлестал плетьми и бил палкой, была разворочена голова. Из дыр наружу торчала солома. Мелкие соломинки кружились в воздухе, словно издеваясь надо мной.

— Ты каждое утро стреляешь? — спросил я.

Ран потупилась:

— Стараюсь.

— Традиция?

— Традиция.

— По женской линии?

— По женской. А что?

— Соседи, — объяснил я.

О родителях и служанке я решил не вспоминать.

— Привыкнут, — отмахнулась Ран.

Вряд ли, вздохнул я. И был неправ: соседи привыкли. А что им оставалось? Когда Ран узнала, что по кварталу побежали сплетни, унижающие моё — нет, вы поняли? моё!!! — достоинство, она навестила злоязыких, желая принести им свои извинения. Вместе с извинениями Ран принесла ружьё.

Сплетни заглохли.

Глава вторая Есть тело, есть дело

1 Чёрный веер

— О! Хвала небесам! Это то, что нужно!

Из лавки, где торговали веерами, вылетел суетливый карлик: торс и голова взрослого мужчины, кривые ноги золотушного ребёнка. Кинулся наперерез, заступил дорогу:

— Господин! Прошу прощения!

— Я тороплюсь, — неприветливо откликнулся я.

— Я не отниму у вас много времени! — он говорил со мной, но взгляд его пожирал Широно. — Веер, господин! Веер вашего слуги!

— Что такое с веером моего слуги?

— Я дам вам за него хорошую цену!

— Этот веер не продаётся, — уведомил я.

И жестом отстранил торговца. Я надеялся, что он всё поймёт и угомонится. Не тут-то было!

— У меня есть покупатель, господин! Покупатель на этот веер! Я хозяин лавки! Мы оба не останемся в накладе, уверяю вас…

Я посмотрел на Широно. Широно отрицательно мотнул головой. Учитывая маску карпа, это выглядело комично. Что ж, я не сомневался в ответе своего слуги.

— Веер не продаётся, — с нажимом повторил я. — Уйдите с дороги.