Сто тысяч миль (СИ)

— Ага. Наверное, не стоило мне говорить Тави, что вы уже закончили с работой. Я мог бы и догадаться, как именно она решит тебя развлекать.

— Не знаю, — пожала плечами я. Не хотела больше подбирать слова. Смелость быть честной ощущалась так дурманяще приятно. — Силой меня никуда не тащили. Я бы не пошла, если бы не хотела. Просто… почему нет? Чёрт знает, что будет завтра, верно? Так что я ни о чём не жалею.

— Что-то мне подсказывает, что утром ты передумаешь, — усмехнулся он, поворачиваясь ко мне.

— А сейчас я вообще не хочу думать, что будет утром, — покачала головой я и посмотрела в его глаза.

Я ошибалась, когда сравнивала что-то с его взглядом. Так на меня ещё никогда никто не смотрел. Так всеобъемлюще, будто весь мир собрался здесь. В одной точке. Во мне. От этого стало жарко, волнительно и немного страшно. Страшно, что не хотелось это прекращать. Он аккуратным жестом убрал мне за ухо прядь волос. Положил руку на плечо, затем скользнул ею вниз по моей. До самой кисти по неприкрытой тканью коже. Дыхание сбилось.

— Мне, наверное, пора.

— Наверное.

— Тогда пойду. Спасибо за вечер. Спокойной ночи.

— И тебе.

Он было сделал шаг назад, но я схватила его за предплечье раньше, чем успела подумать. Беллами застыл, пока я обескураженно смотрела на свою руку. Тут же разжала пальцы. Неловко опустила взгляд. От смущения запылали щёки. Что это было? Какого чёрта? То желание его не отпускать никуда не делось. Только что — окончательно взяло верх.

Я не знала, что сказать. Извини? Ошибка? Я случайно? Сердце отбивало в висках неровный ритм. Бред-бред-бред. Беллами тоже ничего не говорил. Но и не шевелился. Просто стоял рядом. Смотрел, наверное. Молча. Я была за это ему благодарна, ведь если бы он сейчас просто ушёл или — того хуже — что-нибудь спросил, я бы просто по-детски расплакалась. Противоречивых чувств стало слишком много.

Я всё-таки подняла глаза, так и не придумав, что делать или говорить. Оказалось, он и правда смотрел. Всё также. Как будто не мог перестать.

— Кларк, что ты… — наконец, прозвучало от него едва слышное.

Нечестно было быть таким красивым, нечестно было заставлять моё сердце сбиваться с ритма, а ещё говорить так, произносить слова таким тоном, бархатистым, с хрипотцой, что все волоски на теле становились дыбом. Кто из нас шагнул вперёд? Кто потянулся? Мы стояли так близко. Голова закружилась.

Вот теперь-то точно нужно было одуматься. Уйти. Ему. Мне.

Я не смогла. Вместо этого — сошла с ума. В самом деле чокнулась. Скользнув ладонью по его плечу вверх, я обвила рукой его шею. Подалась вперёд, почти чувствуя кожей горячее дыхание. Не осмелилась сократить последние пару дюймов. Так и застыла на полпути. Мы замерли. Смотрели глаза в глаза.

Было уже слишком поздно думать о том, что было правильно, когда я уже зашла так далеко. Всё равно будет мучительно стыдно. Какая разница, за что именно?

Его руки обхватили мою талию, притягивая ещё ближе, совсем вплотную. Весь мир закрутился. Я потянулась ближе, зажмурилась, слегка приоткрыла губы — и в следующий миг он стал моим воздухом, когда коснулся их. В ушах зашумело, ослабли колени, внутри запекло от внезапного жара. Неужели можно было столько всего чувствовать от простого поцелуя? Так ярко, сладко, невероятно. Будто летишь с огромной высоты вниз и задыхаешься от восторга одновременно. Я робко двинула губами навстречу. Он встретил мой ответ почти жадно, так, будто ждал этого безумно долго и, наконец, дождался. Всё внутри задрожало в ответ этой едва сдерживаемой нетерпеливости, она не пугала, напротив, от неё заискрило каждое нервное окончание. Его пальцы нырнули в мои распущенные волосы, притянули голову ближе, я дышала его дыханием, и воздуха всё равно не хватало.

Я едва успела распробовать всё это, как Беллами вдруг отстранился. Дышал тяжело и рвано, будто после долгого бега. Я тоже. Потому что начала осознавать, что именно только что случилось, когда коснулась кончиками пальцев своих влажных разгорячённых губ.

— Чёрт, — прошептал он, — я не должен был… Ты ведь… ты пьяна. Ты не в себе.

Я застыла, не смея шевелиться. Это было чистой правдой. Я была не в себе. Я… Что я натворила?

Что делать? Бежать? Куда? Прочь? В ночь улиц? Прятаться в спальне? Закрыться в ванной, где пришлось бы взглянуть в зеркало на свои лихорадочно блестящие глаза и припухшие от поцелуя губы?

Проклятье. Проклятье!

Накричать? Прогнать? За что? Сама полезла обниматься. Сама напросилась. Сама охотно ответила на… Боги! И после всего так и стояла, не смогла даже сдвинуться с места и хоть что-то сказать! Его ладонь своим теплом жгла талию, а я даже её не стряхнула. Совсем потеряла совесть. Разве вытворила бы такое в трезвом уме? Нет? Да, если вспомнить помешательство всех последних дней?

Пульс заглушал в голове мысли. В повисшем напряжении стало трудно дышать. Что? Что всё-таки было делать?

— Кларк… — начал было Беллами, но осёкся, потому что я всё же осмелилась на него взглянуть.