Сто тысяч миль (СИ)

Теперь я знал, что с этим больше ничто не сможет сравниться.

Небесная во сне повернулась на бок, устроила голову у меня на плече. Ладошку положила на грудь, и я надеялся, что её не разбудит мой лихорадочный пульс. Боги. Даже твари и разбойники в пустошах не были способны заставить сердце так биться. А её пробуждения я взволнованно ждал со смесью страха и предвкушения.

Её лицо было теперь так близко. Почти как вчера. Стоило только голову наклонить, и можно было рассмотреть каждую деталь. Или коснуться губами. Дорожкой из поцелуев прочертить линию от виска до изящной шеи. А если бы ещё стянуть лямку сарафана с плеча, провести губами вдоль ключиц, а потом поддеть пуговицы… дотронуться до бедра, открытого разрезом сбившейся во сне юбки, проскользить по нему выше, наслаждаясь нежностью кожи… Ох. От одной только краткой мысли мозги совсем помутились. О таком не стоило даже начинать думать. Не стоило забегать вперёд, пусть искушение было огромно.

Я только аккуратно провёл по её лбу, убирая упавшие на лоб светлые локоны. Если бы не чёртов поход к фанатикам на носу, я бы сегодня же позвал её к нам горы смотреть на падающие звёзды. Смотреть заход солнца на озере посреди вереска и высоких вершин. Ей бы, наверное, понравилось. Она говорила, что полюбила природу и закаты. Я — запомнил. Возможно, мы могли бы поехать потом? Когда вернёмся? Когда всё это закончится?

Будто бы ощутив мои мысли, она вздрогнула и открыла глаза. Наверняка, сначала подумала, что ей чудится. На краткий миг наши лица разделяло лишь несколько дюймов, и Кларк смотрела пусть растерянно, но почти заворожённо.

А она потом поняла. Оглянулась, узнавая свою комнату. Вдруг резко села, ощупала свой сарафан, поняла, что уснула прямо в нём. Снова повернулась ко мне. Заморгала и задышала так часто, будто оказалась в клетке со зверем, который собирался вот-вот её сожрать.

— Что? — спросила хрипло. — Что происходит? Это… Вчера… Так это…

Не договорив, закрыла лицо руками. Простонала почти обречённо.

— Голова сильно болит? — осведомился я, тоже усаживаясь. Не хотел смотреть снизу вверх. — Может, воды тебе принести?

— Да какая тут голова? — уронила руки на колени Небесная. Правда выглядела вполне бодрой, но полностью дезориентированной. — Я… я что… Боги… вчера… это что, правда? О чём я только думала?

— Кажется, про то, что ты не собиралась ни о чём жалеть, — пожал плечами я.

— Не могу поверить, — она упала обратно на подушки и снова спрятала лицо в ладонях. Сквозь них пробормотала: — Это… это было какое-то временное помешательство. И оно ничего не значит. Ничего! Забудь. Хорошо? Забудь! Прошу! Пожалуйста. Это… Я просто…

Я нахмурился, мрачнея. И на что только надеялся?

— Разве ты не впервые позабыла про всё и просто была собой?

— Я не знаю, что это было! Кто это был! Точно не я! Как я только могла себя так вести… Ужас. Кошмар. Я сама себе противна…

Я аккуратно взял её за запястье и потянул руку в сторону от лица. Её взгляд буквально кричал, что она была на грани. Поэтому терять было нечего. Стоило пойти ва-банк.

— Противна? Зря. Вот мне очень даже нравишься.

— Что? — опешила Небесная, прошептав вопрос как-то испуганно. Будто бы я пообещал придушить её во сне. И это была не совсем та реакция, которую я хотел увидеть. Про ту, о которой мечтал, уже и вспоминать было больно.

— Что слышала, — я отвернулся, прокашлялся и тут же поднялся на ноги. Кто меня за язык тянул?

Впрочем, разве это и так не было очевидно? Я был пьян только от неё. Алкоголя не пил ни грамма.

— Беллами, я… это всё…

— Ага. Приходи в себя. Выезжаем ночью ближе к рассвету, — отрезал я, не желая слушать очередную порцию «это было временное помешательство», «пожалуйста, забудь» и «это ничего не значит».

Кларк накрылась покрывалом с головой и свернулась под ним с тяжёлым вздохом. Это меня добило. Уходя, я едва переборол глупое желание хлопнуть дверью или от души что-нибудь пнуть. Невыносимая. Просто невыносимая. Всегда с ней так. Один шаг вперёд. А потом назад. Не один шаг. Даже не два. И даже не сто. Потом — со старта, всё опять сначала!