Сто тысяч миль (СИ)

— Чтобы отравить воду разведчиков, достаточно было и одного крысёныша. Или просто одного чертовски неудачного совпадения, — сжал кулаки в гневе Райдер. — Мы ничего не знаем. Это бесит!

— Сколько воинов в лазарете? Что говорят целители?

— Не меньше сотни. Нико говорит, это какая-то кишечная бактерия. Она хорошо лечится лекарствами, что вы привезли из Горы, но биться они не смогут. У большинства нет сил даже подняться на ноги, — ответил мне Линкольн. — Не будь у нас этих антибиотиков, почти все из заражённых были бы мертвы. Это хорошая новость. А плохая…

— Не трудись. Мы поняли. Возможно, наши ряды таят на глазах, потому что этот мерзавец перестраховывается, — не дала ему договорить Эвелин.

— Но если он в курсе, что мы не собираемся так легко сдаваться, тогда почему так и не отменил этот фарс? — я взлохматил волосы, во всех смыслах хватаясь за голову. — Переговоры уже завтра, а десятая часть войска в лазарете. Разведчики докладывают, что по лесам с северо-запада к нам идёт не меньше двух тысяч воинов. Скорее всего — больше. Так что если у кого-то есть какой-то гениальный секретный план, то сейчас для него самое время.

Но чуда не произошло. Плана не появилось.

— Предлагаю просто выпить напоследок, — предложил Артигас.

— Поддерживаю, — сказал Райдер. — Я заколебался.

— Я угощаю, — усмехнулась Эвелин. — Остальные? Вы с нами?

— Я иду, — отозвалась Индра.

— Ребята?

— Я пас, — ответил я. Линкольн тоже мотнул головой, отказываясь от приглашения. — Только не напивайтесь там сильно. Выспитесь. Завтра будет трудный день.

— Вот в гробу и высплюсь! А сейчас пора в таверну, тем более забесплатно! — весело потёр руки Райдер.

— Даже не надейся, что я куплю тебе больше двух кружек пива, — бросила на него суровый взгляд Эвелин.

— Жадина!

— Алкаш!

— Идиоты, — закатила глаза Индра.

— А ты зануда, — усмехнулся ей в ответ Артигас.

Отзвуки их взаимных подколов слышались из коридора даже сквозь закрытую дверь. В кабинете повисла напряжённая тишина. Я не знал, что сказать. Линкольн не знал, что ответить на моё молчание.

— Октавия завтра идёт с нами?

— Она уже не раз доказала, что достойна. И Мэди — её семья тоже.

— Хорошо. Тогда увидимся.

— Да. Увидимся.

Я наконец-то остался наедине с собой. Стоило пойти поговорить перед походом с матушкой. Приободрить разведчиков. Присоединиться к товарищам в таверне. Почитать лекции Октавии, в конце концов. Но впервые одиночество казалось таким приятным в своей пустоте. Будь здесь Кларк, я бы, наверное, пошёл именно к ней. Положил бы голову ей на колени, зажмурился бы, когда она зарылась бы пальцами в мои волосы, перебирая пряди. Мы бы молчали, понимая друг друга без слов. И мне бы ничего больше было не нужно.

Но Небесная была не здесь. Наверное, хорошо, что не видела меня таким, напуганным, смятённым и разбитым. В безопасности ли она? Счастлива ли? Я не мог знать. Но хотел в это верить. Хотел остановить этот миг навсегда, пока непоправимое ещё не случилось. Пока солнце безвозвратно не обратило завтра в сегодня, пока жарким пламенем не сожгло эти минуты и нас вместе с ними. Завтра ветер развеет пепел того, что от нас осталось, и его частицы осядут пылью на страницах истории. Кем нас там запомнят? Героями? Злодеями? Глупцами, которые никак не научатся на прошлых ошибках?

Золотое холодное светило постепенно опускалось к горизонту, когда я оглядел наше воинство с едва достроенного бастиона. С севера пронизывающий ветер гнал тяжёлые тёмные облака, затягивая небо серой пеленой. За моей спиной просторная долина была укрыта сияющим белым снегом. Перед моим взором в ровные отряды выстроилось около девяти сотен солдат. Металлические вставки доспехов поблёскивали в косых лучах солнца. Они все смотрели на меня. Верили, что я понимаю больше них. Могу больше них. Что мы победим. Было бы жестоко отнимать эту веру, даже если она была более ложна, чем любая другая.

— Все готовы?

Снизу донеслось нестройное «да!», приободряющие девизы и лозунги.

— Отряды координирует Эрлан из главной башни. Его люди будут контролировать обстановку вокруг города. И передавать приказы командиров. Убедитесь, что чётко выполняете всё, что вам говорят. И, что бы ни случилось, ни за что не оставляйте своих позиций. Защита города — ключевой приоритет. Потери не имеют значения.

— Есть! — вновь отозвались воины.

В пальцах появилась неприятная дрожь. В горле закололо от сухости. Они ждали. Я, как командир, должен был что-то сказать. Речь. Напутствие. Должен был зажечь волю к победе посреди этого безграничного отчаяния. Это та малость, какую я ещё был способен им дать.