Сто тысяч миль (СИ)

В командном пункте было шумно. Во вместительном зале почти все пространство заполнили экраны, панели и их элементы управления. Небесные расселись группами, по экранам бегали строки текста, на некоторые вывели, похоже, виртуальную схему сектора. Рядом выводилась информация со всевозможных датчиков в реальном времени. На наше появление почти никто не обратил внимания: всех поглотили бесконечный код и нетривиальная задача. Мрачные выражения их лиц не обнадёживали. Периодические тихие переругивания не внушали оптимизм.

Дюжина более взрослых ковчеговцев расположилась в самом центре. Они полукругом обступили сидящего в кресле серьёзного мужчину с редкой проседью в тёмных волосах. Его тёмно-синий комбинезон сразу привлекал внимание своим насыщенным цветом. Семь значков на груди в виде золотистых нашивок. Определённо, Канцлер. Ещё девятеро были в голубой форме, оттенком ближе к цвету неба. Советники? Шесть значков я мог трактовать только так. Двое удостоились только разных оттенков серого, с одним и двумя значками соответственно. Завидев наше приближение, Кейн встал, выровнявшись по-военному строго.

— Офицер Рейес сообщила, что вы пришли в себя. Рад видеть вас в добром здравии, командир Блейк.

— Господин канцлер, — я максимально учтиво качнул головой. Пожал протянутую им руку. — Спешу выразить признательность за спасение моей жизни. Я у вас в долгу.

— Пожалуй, что так. Только не у меня, — он слегка улыбнулся, но эта улыбка не коснулась глаз. Выглядела скорее механической. — А у неё. Знакомьтесь, советница Эбигейл, глава медицинского отделения и ваш лечащий врач, лучший из всех, кого мог предложить «Ковчег».

Кларк тяжело вздохнула, когда её мать сделала шаг вперёд после представления Канцлера. Видимо, прежде вмешиваться в беседу той не позволял Протокол. Теперь же советница смерила меня суровым взглядом, будто пыталась рассмотреть насквозь. Может, я бы поёжился от её цепкого взгляда, но уже удостаивался такого от её дочери сотни раз и даже привык. Теперь он провоцировал только лёгкую усмешку, с какой я встречал всё хорошо знакомое и родное. Нужно было добавить только капельку учтивости и очерования.

— Здравствуйте. Рад знакомству, советница.

— Рада видеть вас в добром здравии, — кивнула та, ничуть не смягчаясь.

— Я очень благодарен вам за всё, что вы сделали, — поспешил уверить её я.

— Без проблем. Надеюсь, моя дочь не пожалеет, что так за вас просила.

— Это была сделка?

— Это было одолжение, — отрезала она так, что стало очевидно: одолжение это было сделано не Кларк, а мне.

— Мама! — недовольно бросила Небесная. — Оставь это. Прошу.

— Командир Блейк, офицер Гриффин уже успела всё вам разъяснить? — встрял в беседу канцлер.

Игнорировать его было бы невежливо, потому я кивнул.

— Я был бы рад, если бы мы смогли обсудить всё в менее напряжённой обстановке.

— Сэр! Извините, сэр, — заголосил один из ребят за компьютерными панелями. — У нас входящий вызов с главного компьютера, господин канцлер!

— Прошу прощения за этот балаган. Мы непременно обстоятельно побеседуем, как только разберёмся с этим. Обязательно разберёмся, — отозвался Кейн и повернулся к большому экрану в дальней части комнаты. — Выводите видео на главную панель, офицер Мёрфи.

Несколько секунд та горела чёрным, а затем ожила. На экране появился мужчина с аккуратно подстриженной бородой в костюме советника — таком же ярко-голубом, как у Эбигейл и ещё восьмерых. Расположив локти на подлокотниках кресла, он сложил пальцы домиком, взирая на канцлера и всю его свиту со мстительным превосходством. Голова едва не закружилась от внезапного чувства дежавю. Уэллс был почти копией отца.

— Так и думал, что увижу именно тебя, Телониус. Как ты смеешь марать собой почётную форму советника? Ты достоин только тюремной робы.

— В твоём голосе звучит отчаяние приговорённого к скорой смерти, Маркус, — мстительно усмехнулся тот.

— Маркус? Так это личное? — сощурился канцлер, поморщившись от фамильярного обращения. — Тогда к чему впутывать в это всех остальных? Давай разберёмся один на один.

— Я бы рад, но ваша карантинная зона не оставляет альтернатив.

— Чего ты хочешь?

— Чтобы ты и твои верные советники за всё ответили, разумеется.

— За Уэллса?

— Не смей впутывать его, Маркус. Даже имя его не смей произносить! — голос советника заклокотал от гнева.

— А зачем тогда впутывать в это офицеров и кадетов? Они только вернулись с Земли и ничего плохого тебе не сделали. Твой сын погиб ради них. Неужели хочешь, чтобы его жертва была напрасной?

Советник скривился, будто разочаровался предсказуемостью выпада.

— Разве я сказал, что хочу их убить? Это вас, коллеги, уже ничего не спасёт. Вы жили по Протоколу. Вы делали ради него страшные вещи и охотно бы целовали поступь проклятого канцлера, будь это вписано в один из пунктов. И только из-за вас я всё это затеял.

— Думаешь, наша смерть что-то изменит? — Кейн сурово прищурился. — Протокол был до нас. Протокол останется и после.

— В Совет придут новые люди. С новыми идеями. Готовые к реформам, которых вы боитесь, как огня.