Сто тысяч миль (СИ)

— Хотите правду? Хорошо. Ладно, — Эбигейл тяжело вздохнула ещё раз. — Я всё знала. Я какое-то время работала вместе с Телониусом и скрывала от Совета наше общение с президентом Данте Уоллесом. Советник Джаха попросил его об особом отношении к своему сыну и Кларк. Всё потому что Уэллс был к ней неравнодушен. Этим он поставил их обоих под удар и сделал из них идеальный инструмент шантажа. Я боялась, что их просто убьют первыми, если что-то из планов президента сорвётся. Поэтому молчала. Знала, что господин канцлер не будет брать в расчёт сопутствующий ущерб и вполне допустит гибель наших детей, если так будет нужно. Вот она, правда.

Слова давались ей тяжело, но она произносила их с непоколебимым достоинством. Не мямлила, не заикалась, не пыталась юлить и врать, не оправдывалась и не лгала. Я знал её не больше часа, но уже зауважал и чётко видел, от кого у Кларк эта благородная внутренняя сила. У кого она научилась смотреть на трудности с горделивым спокойствием и величием. Советники уставились на Эбигейл в немом изумлении, кто-то сдавленно ахнул, Канцлер и вовсе потерял дар речи. Нахмурился так сильно, что морщины располосовали его лицо глубокими складками.

— Как это возможно? Были же записи! Тебя на них не было! Что за чертовщина? — взорвался негодованием кто-то из советников.

— Какого чёрта?!

— Как давно ты знала?!

— Я поймала Телониуса за беседой с президентом Уоллесом уже после отлёта экспедиции, так что весь заговор придумала не я. Я стала его невольной участницей, что меня не оправдывает, но несколько реабилитирует. Я ничем не навредила нашему делу. Только молчала. Ну что, ты доволен, советник Джаха? Тогда выполняй свою часть сделки.

— Этого могло быть достаточно, чтобы всех нас угробить!

— Это предательство!

— О-о-о! Вы уже её ненавидите! Я рад, что вы меня понимаете, — довольно ответил Телониус, наслаждаясь произведённым эффектом. — Ладно. Все офицеры и кадеты земной экспедиции могут пройти в буферную зону. Вам разрешён переход в десятый сектор. Всем, кроме Кларк Гриффин.

— Что? — опешила советница. — При чём тут Кларк?

— Не прикидывайся идиоткой, Эбби. К прибытию канцлера записи с твоим участием уже явно заботливо потёрли. Иначе бы ты сидела сейчас рядом со мной или уже болталась бы в космосе. Думаешь, я не догадался, кто об этом позаботился? Определённо твоя дочурка. Такая же лживая сука, как и ты. Кто же ещё? Уэллс всю жизнь любил её и делал для неё всё. А она отдала меня на растерзание проклятому канцлеру, даже не подумав, что сказал бы об этом мой сын. А про тебя так предусмотрительно умолчала. Очень удобно! Ведь я такое же мясо, как и мой сын, да? Просто козёл отпущения. Жертва, которой можно прикрыться. Сопутствующий ущерб!

— Ты обещал! Обещал! Обещал выпустить их всех, чёртов ты ублюдок!

— Я и выпущу. Только твоя предательница-дочка сдохнет вместе с тобой. Попытаешься пропихнуть её со всеми — я просто всех убью. Ясно?

Наверное, ещё никогда я не был так близок к тому, чтобы потерять самообладание. Я не имел ни малейшего права лезть в эти космические разборки, но это… Что эти двое вообще знали о любви? Что тот, кто не ответил взаимностью, должен был умереть в муках? Что теперь из-за их невыносимых страданий платить должен был весь остальной мир?

Канцлер прокашлялся. Обвёл взглядом Небесных.

— Отправляйтесь в буферную зону. Все, кроме офицера Гриффин. Сейчас же.

— Но, господин канцлер… — начал кто-то.

— Никаких «но», кадет. Делайте, как говорит Телониус. Идите! Со всем остальным разберёмся позже.

Небесные озадаченно переглядывались. С сожалением смотрели на Кларк, застывшую подле матери. Взволнованно перетаптывались с ноги на ногу или ёрзали на своих местах. Никто не решался пойти первым. Я перебирал в голове варианты, что могу предложить чокнутому советнику в обмен на жизнь Кларк, но ничего не приходило в голову. Это злило до крайности.

— Знаете, а мне не нужны ваши подачки, — вдруг гневно возразил Монти. Впервые я слышал у него этот резкий решительный тон. — Я собирал землянам оружие и дронов вместо того, чтобы сразу бежать и сообщать вам о наших успехах, как предписано Протоколом. Я выбрал своей семьёй девушку, одну из нас. Я готов к реформам, если так будет лучше для всех. Но здесь моя мама, Ханна Грин. Она всю жизнь посвятила аграрному отделению. Всю жизнь заботилась о том, чтобы таким, как вы, было что попить и поесть. Прошла путь от младшего техника до советницы. Никому не делала зла. И вы предлагаете мне оставить её умирать? Вы собираетесь убить её и думаете, что я вам этого не вспомню? Думаете, я войду туда к вам — и что будет? Я сразу признаю вашу власть как канцлера? Или что вы хотите? Как насчёт нашего сопутствующего ущерба?

— Моя боль толкнула меня на решительные действия. Когда вы научитесь жить со своей, она станет вашей силой, — фанатично парировал Джаха.

— Не похоже, что вы так легко приняли смерть Уэллса, как советуете Монти, — процедила Рэйвен. — Лицемерие и предательство просто в крови у вашей проклятой семейки.