Сто тысяч раз прощай

– Я забила после бронзового уровня. Сюда!

И мы рванули через лужайку, затем пробрались друг за другом по заросшей тропинке на краю поля и сквозь заросли ежевики, усыпанные неспелыми багровыми ягодами. Руки и ноги расцарапаны, но «оно того стоит, вот увидишь». Постепенно нарастал звук, напоминавший долгий хриплый вздох, пока мы наконец не ступили на пологий, покрытый черным песком берег в излучине широкой темной реки. Под сводом из ветвей воздух, в котором роилась мошкара, был жарким и неподвижным, с металлическим запахом, как перед грозой; вдоль кромки воды расхаживали трясогузки, а ласточки и воронки носились, слегка касаясь поверхности реки.

– Ну как тебе?

– Потрясающе, – сказал я и подумал, что здесь было бы в самый раз ее поцеловать.

Но Фран уже отшвырнула велосипед и, сбросив кроссовки, на ходу задирала подол, чтобы через голову стащить платье с влажной спины. Глядя прямо перед собой, она расстегнула лифчик, а потом, подойдя к самой кромке воды, спустила трусики, аккуратно переступив через них. Выдохнув, она сделала несколько больших шагов в воду и замерла на мгновение, одна рука на пояснице, другая – на груди. Затем обе руки взметнулись вверх, и, вскрикнув от холода, она нырнула, полностью скрывшись под водой, осталось только очертание – белое на зеленом, которое тихо двигалось вниз по течению. Все это время я не издавал ни звука, даже дышать забыл, и теперь смог выдавить только «О боже», прежде чем она вынырнула чуть ниже по течению, щурясь и зажимая нос.

– И долго тебя ждать?

– Прости, я плавки не взял.

– Плавки! – засмеялась Фран. – Ну, в мокрых трусах на велосипеде не покатаешься, сотрешь себе все! Считаю до десяти.

В качестве жеста вежливости она отвернулась и скрылась под водой, а я воспользовался моментом, чтобы быстро раздеться. Почувствовав, как раскаленная галька обжигает ступни, я проворно засеменил к реке и, споткнувшись, угодил в нее с грандиозным всплеском, от удара о холодную воду у меня перехватило дух, а гениталии сжались, словно улитка в раковине. «Ничего – разогреешься», – подумал я и не то поплыл, не то побрел на глубину, где дно напоминало торф: черно-коричневого цвета с довольно приятным овощным запахом. Течение несло меня сквозь теплые, потом холодные и снова теплые участки реки в сторону освещенного солнцем места у противоположного берега, где, касаясь подбородком воды, сидела Фран; плечи ее были смуглыми, а груди напоминали два белых треугольника. Она поймала меня, когда я проплывал мимо, обняла, и мы поцеловались, чувствуя речную воду на губах и во рту; я прижал ее к себе, и наши ноги переплелись, мы зарылись ступнями в шелковистый ил, чтобы удержаться на месте, и замерли до тех пор, пока вода между нами не потеплела, а кожа пальцев не сморщилась, и тогда Фран вытащила ноги из ила и обвила ими мои бедра.

Но это уже был перебор; вздохнув, она резко оттолкнулась от меня и со смехом поплыла против течения. Я смотрел, как она вышла из воды, согнувшись и прижимая к себе одежду, поднялась на берег и исчезла в траве. Какое-то время я не двигался, а потом погрузился под воду с головой, будто пьяный, что пытается протрезветь. Я выкарабкался на берег, распутал и натянул на себя одежду и пошел за Фран.

Она лежала в высокой траве раскинув руки, в левой ладони были скомканные трусики, все еще мокрое платье липло к телу, как водоросли липнут к камню. Она не взглянула на меня, когда я подошел, и мне показалось, что я чем-то ее обидел: дышала она глубоко, как бывает после плача, но похлопала ладонью по траве, и я лег рядом; взявшись за руки, мы пытались обсохнуть под усталым, заходящим солнцем.

Спустя какое-то время она повернулась на бок и легонько меня поцеловала.

– То, что у нас с тобой почти было… Ну, секс…

– Мм…

– Я тут подумала и решила обождать.

– Ладно. До каких пор?

– Пока тебе не исполнится двадцать один.

– Угу. Ну ладно.

– Или до выходных.

– Ближайших?

– Думаю, да. – Она рассмеялась и поерзала. – У тебя было такое лицо! До двадцати одного года?

– Да, это было очень остроумно.

– А на выходных ты сможешь?

– Чтобы нам побыть вдвоем?

– Мне кажется, это подразумевалось.

– В эти выходные?

– Хочешь свериться со своим ежедневником?

– Н-нет, я и так все помню.

– Хорошо.

– Ну то есть свериться нужно только с «Радио таймс».

– Посмотреть программу передач?

– Точно.

– Если, конечно, ты хочешь заняться этим со мной, – уточнила она. – Бездумное согласие меня не устраивает.

– Пойми, я берегся для той, которая мне действительно понравится.

– А в качестве временной меры? За неимением лучшего?

– Я, если честно, только об этом и думаю.

Она засмеялась:

– Скажи, а то, что между нами происходит сейчас, когда мы просто дурачимся, в этом ведь нет ничего запретного, так?

– Думаю, так.

– А теперь мы просто перейдем…

– …на следующую ступень.

– Значит, договорились, – сказала она. – Рассматривай это как наивысший этап проговаривания строк.

– Хорошо.