Стойкий запах лосьона

— Некоторая аппаратура… Чужая…

— И все? — как бы наивно спросил Михальченко.

— Да.

— С аппаратурой разберемся, чья она. А вот, куда девалась краска? Когда и куда вы перепрятали мешки с гранулами? Мы ведь нашли несколько гранул возле вашего гаража. Мы их не тронули, Дугаев, они там лежат. Вы, конечно, можете сказать, что это мы вам подложили. Есть такой соблазн, а Дугаев? А что, если немножко гранул высыпалось и в гараже? А он у вас заперт и ключи от него у вас. Вы все поняли теперь? — закончил Михальченко.

— Понял, — сипло ответил Дугаев.

— Так где же коробки с краской?

— Отвез на Волынь… Продал одному слесарю по кузовным работам.

— А мешки с гранулами?

— Высыпал на свалку.

— Теперь вам остается рассказать, кто скомандовал вывезти, а вернее выкрасть груз со склада, как вы узнавали, когда надо приехать на склад за грузом. Ведь вы брали именно груз фирмы «Золотой ячмень». С чего бы? Хотите рассказать все?

Дугаев долго молчал, возможно, припоминая весь их разговор, места, в которых он влетел в ловушки, и, убедившись, что их достаточно много, слегка кивнул.

— Только письменно, Дугаев, так вам легче будет, — Михальченко, осмотревшись, увидел на полочке под стопкой брошюр пачку серой бумаги, взял на ощупь и положил перед Дугаевым. — Подробно, Дугаев, но без фантазий. — Потом снял трубку и позвонил в бюро Левину: «Ефим Захарович, не уезжайте, дождитесь меня. Дугаев исповедуется…»

27

Ночь выдалась тяжелая: до половины третьего вызывали несколько раз на консультации: в хирургию, в терапию и в кардиологию, а затем подряд привезли четыре инсульта, да все тяжелые. Утром, когда ординаторская заполнилась, коллега сказал Костюковичу, что его разыскивала Каширгова. Он удивился — знал, что она на курсах, но не знал, что вернулась. После пятиминутки позвонил ей в отделение.

— Здравствуйте, Марк. Я уже на месте. Вернулась на неделю раньше, сказала она. — Вы с ночи?

— Да. Но я зайду.

— Заходите, угощу вас кофе…

Он шел по внутреннему двору уставшей походкой, ощущая от бессонной ночи тяжесть в затылке и резь в глазах. Он уже был у двери в отделение патологической анатомии, когда она отворилась. Костюкович машинально шагнул в сторону, чтобы пропустить выходившего оттуда человека. Им оказалась миловидная стройная девушка в белом халате и в белой шапочке. Он узнал ее не сразу, но узнал. Она тоже придержала шаг, видимо, от неожиданной встречи, смутилась.

— Что вы тут делаете? — вырвалось у него.

— Я тут работаю.

— Кем?

— Лаборанткой.

— Как вас зовут?

— Аня… Извините, я спешу, — вдруг заторопилась она…

Каширгова ждала его. Шнур чайника свисал из розетки, на столе стояла банка гранулированного кофе «Кафе Пеле», две чашки и сахарница.

— Совсем приехали, Сажи? — спросил он, усаживаясь.

— Да. Нас отпустили на неделю раньше… Что у вас слышно?

— Был у главного.

— Ну и?..

— Он утерся. В прокуратуре тоже все нормально.

— И я была у главного. Получила удовольствие, показав ему стекла.

— Обрадовался?

— Изобразил во всяком случае… Я подала ему заявление, Марк.

— Какое?

— По собственному желанию.

— То есть? — он поставил чашку в блюдце.

— Ухожу на кафедру. Там есть ставка ассистента. Сивак берет меня. Я все же кандидат, — усмехнулась она.

— Зачем, Сажи?

— Надоело. Буду наукой заниматься и читать лекции.

— Интересный поворот, — не скрывая огорчения, сказал он.

— Но будем видеться, Марк. Из вашего отделения до кафедры даже ближе, чем сюда… И потом — у вас есть мой телефон, а у меня ваш.

— Ну разве что, — хмыкнул он.

— Еще кофе, Марк?

— Нет, спасибо…

Пока произносились все эти слова, другие слова немо возникали на периферии его мозга, подыскивали свое место в логическом ряду, составляли теперь уже хорошо видимую и понятную картину. И когда последний мазок вроде завершил ее, Костюкович сказал:

— Сажи, у вас работает такая лаборантка — Аня? Беленькая, смазливенькая с хорошей фигуркой?

— Да, есть такая, — удивленно ответила Каширгова. — Понравилась?

— Внешность — весьма… Вы не могли бы пригласить ее сюда?

— Сюда?! Зачем?!

— Пригласите, пригласите.

— В чем дело, Марк?

— Она у вас старшая?

— Нет. Исполняла обязанности, пока старшая была в отпуске.

— А когда это было?

— Около двух месяцев тому, — Каширгова сняла трубку внутреннего телефона. — Так что, звать?

— Да-да. Непременно!

— Вы меня заинтриговали. Алло, Света, ты?.. Скажи, чтобы Аня Минеева срочно зашла ко мне… Разыщи ее…

— Пишет он неграмотно, но за это сочинение я ставлю ему пятерку брехни вроде нет. Ладно, проверим, — сказал Левин, дочитав последнюю страничку излияний Дугаева. — Где он сам?

— Рудько поехал с ним в его гараж. Я попросил Богдана, чтоб он подольше держал при себе этого писателя — вы успете к Алевтине Петровне Деркач до того, как он появится там, так будет веселей.

— На чем они поехали?

— А на его грузовике, Рудько с ним в кабине, а в кузове хмель, засмеялся Михальченко. — Бедняга Чекирда звонил?