Стойкий запах лосьона

— Да.

— Как он объясняет свое участие? Как выглядел?

— В общем жалко… Это что, уголовно наказуемо?

— Не знаю.

Зазвонил телефон. Костюкович снял трубку:

— Слушаю… Да, Володя… Ко мне? Сейчас? По какому случаю? Что ж, зайдите… Гайдамацкая двенадцать, квартира шесть… — Положив трубку, Костюкович сказал сестре: — Ко мне сейчас придет один пловец, Володя Покатило, приятель Зимина. Хочет о чем-то срочно поговорить.

— Я буду мешать?

— Ну что ты!..

Покатило явился минут через пятнадцать.

— Быстро вы, — сказал Костюкович, открыв дверь.

— Меня знакомый подвез.

— Проходите.

— Вы один дома? — спросил Покатило, когда вошли в комнату.

— И сестра. Она у себя. Но у меня от нее секретов нет, — ответил Костюкович, гадая, что привело парня.

— Ну хорошо, — Покатило сел. — Доктор, вы точно знаете, от чего умер Юра Зимин?

— Я-то знаю. Точно знаю.

— От чего?

— У него был тяжелый васкулит, приведший к инсульту.

— Что такое васкулит?

— Поражение стенок кровеносных сосудов.

— А отчего оно бывает?

— Причин может быть много. Но тебя интересует, наверное, почему это случилось у Зимина?

— Да.

— Он принимал анаболические стероиды.

— Это что, опасно? Они ядовитые?

— Это очень хорошее лекарство, Володя. Но если его принимать длительно и в неумеренных дозах, стероиды из лечебных препаратов превращаются в убийц, — старался попроще объяснить Костюкович. — Почему тебя это заинтересовало вдруг?

— Больно они суетились в этой истории.

— Кто?

— Гущин, Туровский, Алтунин… У нас кто хорошо плавает? Тот, у кого в кармане аптека.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мы ведь, доктор, сидим на допингах. Вы что, не знали этого?

— Я понял, что анаболические стероиды Зимин принимал, как допинг.

— С чего вы поняли?

— Один умный человек объяснил.

— Спортсмен?

— Нет, профессор… У Зимина был бурсит.

— Я знаю. На локте. Не заживал почему-то.

— А потому же: у того, кто долго принимает стероиды, травмы очень плохо заживают. Случается, годами. У Зимина даже свищ образовался… Ты тоже сидишь на допинг-препаратах? — Костюкович в упор посмотрел на Покатило.

— Туровский мне балду гнал, мол, пей, это витамины. Название не говорил. Но я спер одну коробочку, показал знакомому аптекарю, там по-немецки написано на вкладыше, что это анаболик. Я и сказал себе: «Все, Володя, теперь ты допинговый мастер».

— Все спортсмены сидят на стероидных допингах?

— Зачем все? Тех, кого готовят для престижных соревнований, в общем лидеры. Многие олимпийцы, сборники.

— Значит, Гущин и Туровский…

— Они мужики крутые и деловые. К ним ездят тренеры из многих дальних городов. Гущин и Туровский снабжают их анаболиками. За валюту. Потому что и сами покупают на валюту за границей. У них там уже есть свои люди.

— Смотри, как поставлено! — удивился Костюкович.

— А вы думали!

— Володя, а на вас у Туровского медкарта заведена?

— А как же! На каждого. Он их не прячет. Но там вы ничего не найдете. Главное у него в блокнотике, все графики на нас, он таскает с собой этот блокнотик.

— И много они платят продавцам за допинговые анаболики?

— Наверное. Они в цене наркотиков. Но расходы окупаются: ведь выигрыш на престижных соревнованиях — это шмотки фирмовые, видики, музыкальные центры, магнитолы. Им много денег требуется: ведь надо золотить мохнатые лапы на самом верху.

— Но ведь есть допинг-контроль. Разве не ловят?

— Горит на этом в основном середняк. Наш Туровский такие графики лепит, что ко дню, когда могут взять пробы, организм уже чист. Во всяком случае у него и Гущина не было ни одного прокола. Тут даже на денек ошибиться нельзя — влетишь! Почему они не пускали меня в Будапешт на Кубок Дуная? Потому что готовили на Европу, собирались кормить «химией», но по графику, так, чтобы к началу Европы я уже был «чистый». А в Будапеште соревнования раньше, получалось, что был бы самый разгар моего сидения на «химии», значит, мог сгореть, случись в Будапеште допингконтроль. Теперь, когда они решили, что на Европу я не тяну, «химию» мне не дают, могу, значит, валить в Будапешт, я уже не опасен. А они знают мои возможности, знают, что в Будапеште я и без «химии» справлюсь. Там сильных соперников не будет. До сборной я ведь был вообще «чистый». Одно из условий, чтоб стать сборником — быть «чистым».

Костюкович слушал, как завороженный. Перед ним открывался незнакомый мир жестоких страстей, обо всем этом он слышал, читал прежде лишь то, что только зыбило поверхность, и не подозревал об омутах и глубине.

— А что у вас делает Алтунин? — спросил Костюкович.

— Это — «шестерка»! Но пару раз он им здорово услужил: смог подменить пробирки с анализом мочи Юры Зимина во время допингконтроля. А еще он мастер с помощью катетера «выкачивать» мочу спортсмена, а «закачивать» чистую, донорскую. Все — за пять минут в раздевалке, и — пожалуйста, берите на допингконтроль! Еще он помогает сбывать анаболики, которые они привозят из-за кордона. Гоняет по всему СНГ. У него крепкие связи.

— А если Гущин, Туровский, Алтунин попадутся? Рискуют же!