Стойкий запах лосьона

— Им есть ради чего рисковать: бесплатный могучий харч с черной икрой, спортодежда лучших мировых фирм, опять же поездки за кордон. Все, что везется оттуда — фирмовое, потом толкается здесь за «зеленые». А если уж крепко влетят, их пожурят для вида, на какое-то время могут турнуть, могут Гущина звания «заслуженного» лишить. Но потом все равно поднимут со дна, потому что они нужны тем, кто на самой главной верхотуре в спорткомитетах, в министерстве, кто прежде в ЦК дул в эти паруса: ведь те киты тоже хотят жрать икру, ездить с командами на самые престижные соревнования, строить дачи, одеваться в фирмовое. Им бо-о-ольшие бабки нужны! И берут они «на лапу» густо.

— Откуда вы подробности эти знаете, Володя? — спросил терпеливо слушавший Костюкович, хотя кое-что из того, что сейчас рассказывал пловец, не было ни для кого уже секретом, но он не прерывал парня, давал ему выговориться.

— Давно верчусь в этом казане… Насмотрелся, наслушался от олимпийцев, от сборников, в раздевалках, в душевых… В них только и разговору — про все это да про «химию»… Вот она наша «аптечная» сила, он извлек из кармана знакомую Костюковичу зеленую колбочку из легкого металлического сплава, свинтил пробку и высыпал на ладонь маленькие таблетки.

— Это дал вам Туровский?

— Да. Если вам нужно, возьмите. Не хочу рядом с Юркой Зиминым лежать! Туровский, правда, потребует, чтоб я вернул, скажу, что потерял. Пошел он… Это новинка.

— Я знаю, — сказал Костюкович.

— Откуда?

— В справочнике лекарственных средств еще не значится. А где они взяли этот анаболик, Володя?

— У них есть на таможне свой человек, какой-то Ягныш. С его помощью как-то достали… То, что я рассказал вам, доктор, держите в секрете, пока не вернусь из Будапешта.

— А потом?

— Потом делайте, что хотите.

— Они же вас выгонят, Володя.

— Плевать. Уйду. Я уже решил!

— Куда? Чем станете заниматься?

— Пойду на курсы автослесарей, устроюсь куда-нибудь на сервисную. Дам бабки — возьмут. Там тоже можно хорошо жить, правда, вкалывать придется. Ну, вот, все, доктор, — он встал. — Заговорил я вас.

— Ничего, Володя, спасибо…

После ухода Покатило Костюкович минут десять что-то обдумывал, затем крикнул сестре:

— Ира, я поднимусь ненадолго к Левиным.

— Хорошо. Захлопни дверь и возьми ключ, — отозвалась сестра из другой комнаты…

На звонок открыл сын Левина Виталик.

— Отец дома? — спросил Костюкович.

— Дома. Заходи.

Левин сидел в старой полосатой пижаме, в тапочках на босу ногу и вырезал что-то из бумаги, на столе перед ним лежало еще несколько листков и стоял пузырек с клеем.

— Садись, Марк, — поверх очков глянул Левин на Костюковича.

— Чем это вы заняты? — спросил Костюкович.

— Виталик купил Сашке модельки самолетов, а клеить поручено мне. Но моего интеллекта что-то на это не хватает. Либо я дурак, либо инструкция дурацкая, а внук требует, — он отложил ножницы, снял очки. — Чем кончилась история с жалобой на тебя? Был в прокуратуре?

— Да. Обошлось, все в порядке.

— Ну и слава Богу.

— Ефим Захарович, если можно доказать, что тренер и врач команды пичкали спортсмена допинговым препаратом, в результате — поражение стенок кровеносных сосудов, а в итоге — смерть от инсульта, скажите, это подсудное дело?

— В общем-то, конечно. Разумеется, сперва следствие, нужны очень веские доказательства… Что они давали спортсмену, какой допинг?

— Анаболический стероид. Это хорошее лекарство, если в умеренных дозах и определенный срок, оговоренный врачами, — Костюкович рассказал все, что приключилось с Зиминым и о своем касательстве к этому. — Я хочу обратиться в прокуратуру. Как вы считаете?

— Это, разумеется, твое право и, если говорить красиво, твой врачебный долг. Негодяев, конечно, полезно бы проучить, чтоб другим неповадно было. Но… Понимаешь, Марк, не любят следователи такие дела, Левин поскреб щеку.

— Почему? Тут все ясно!

— Кому? Тебе? Тут много косвенного, нужны солидные экспертные заключения, возня большая. Да и прецедентов таких я что-то не слышал. Боюсь, что и результата не даст. Милиция и прокуратура будут нос воротить. Тянуть резину. Да и ты выглядишь тут, вроде как лицо заинтересованное и в ином смысле: жалобы на тебя были, что смортсмен этот умер по твоей вине. И хотя жалобы закрыты, как полная чушь, адвокат противной стороны не преминет представить тебя, как мстителя обидчика. Вот какая картина может получиться. Ты ведь даже не знаешь, какой анаболик они давали.

— Знаю. Вот это. Узнаете? — Костюкович вынул из кармана зеленый маленький туб.

— Где ты его взял? — удивился Левин.

— Один спортсмен принес. Тренеру и врачу команды это досталось с помощью таможни. У них там есть свой человек. Некий Ягныш.

— Ягныш?! — подхватился Левин. — Это ты мне приятную новость принес! Ну-ка посиди, — он встал и, шаркая шлепанцами, подошел к телефону, завертел диск.

— Иван? Это я, — сказал Левин. — Чем занят?

— Пылесосю ковер, — отозвался Михальченко.

— Оторвись на минутку. Картонную коробку с «Фармации» помнишь? А Ягныша с таможни не забыл? Так вот это его рук дело на «Фармации».

— Чего это вы вдруг решили?