Стойкий запах лосьона

— Нет. Я врач команды, — Туровский протянул ему визитную карточку.

— У него инсульт.

— Да ты что?.. Тяжелый?

— Хуже не бывает.

— Господи, как же так?

— Он что, действительно хороший пловец?

— Наша надежда, скоро чемпионат Европы. Может поднимемся, поговоришь с его матерью?

— Успокаивать нечем, — Костюкович пожал плечами, они двинулись к лифту.

Пока поднимались, Туровский успел сказать:

— Она Юру одна растила, отец бросил их давно, работает уборщицей в детской спортивной школе…

В коридоре напротив ординаторской их ждала невысокая худощавая женщина, она комкала маленький носовой платок. Костюкович заметил, что кисти у нее крупные, пальцы почти мужские с несколько деформированными суставами. Она подняла на Костюковича ожидающие, измученные страхом и неведением глаза.

— Юра в тяжелом состоянии, не буду скрывать. Делаем все возможное, произнес он сотни раз говоренную фразу. — У него инсульт.

— А… к нему можно? — тихо спросила она. — Я бы подежурила, сколько надо, подала бы попить или еще чего, если захотел бы…

— Пожалуй, нужно, хотя сейчас он едва ли сможет с вами разговаривать.

— С чего же такое случилось, доктор? — беспомощно спросила она. — Юра был такой сильный… Господи, за что же так!..

— Случается, — сказал Костюкович, разводя руками. А что еще он мог сказать?

— Вы уж постарайтесь, доктор, — тихо попросила она, — если что нужно, я все продам… — может там лекарства какие заграничные, — она глянула на Туровского, затем сказала Костюковичу. — И вас не обижу… Юрочка ведь один у меня… Я сейчас съезжу домой, кое-что возьму и вернусь… я быстро.

Они спустились в холл.

— Вы идите в машину, я задержусь с Марком Григорьевичем на минутку, сказал ей Туровский.

Когда она ушла, он спросил Костюковича:

— Мне-то ты можешь сказать: какой прогноз? Может действительно требуются импортные лекарства? Мы это быстро перекинем сюда через кордон из Венгрии, из Польши, из Чехословакии, откуда хочешь.

— Сейчас ему нужно одно: выйти из комы. А дальше будет видно. Но плавать ему уже не суждено, даже если выживет.

— Надо же!.. Такой парень!.. Ты домой? Могу отвезти.

— Нет, у меня еще тут кое-какие дела, — Костюкович соврал, никаких дел у него больше не было, он устал за ночь, мечтал лечь, но ему не хотелось сейчас в ту машину, где сидела мать Зимина.

— Я буду тебе позванивать, — сказал на прощанье Туровский.

Костюкович кивнул…

3

Юрий Зимин, не приходя в сознание, умер в субботу после полудня. Мать, все время не отходившая от его постели, на этот раз отлучилась на час: поехала домой за большой пуховой подушкой, чтоб заменить тощую больничную.

Ничего неожиданного в этой смерти для Костюковича не было, и все же умер его больной. Он не сомневался в своем диагнозе, только не успел понять, откуда у этого молодого атлета такая гипертония, обследовать его, как полагается, не удалось. Вспомнив, что в кармане пиджака лежит визитная карточка, которую дал Туровский, Костюкович позвонил на спортбазу.

— Да! Кто нужен? — отозвался хриплый бас.

— Пожалуйста, Туровского.

— Кто спрашивает?

— Скажите, доктор Костюкович.

— А в чем дело?

— Это я изложу Туровскому, — сдерживался Костюкович.

— Сейчас. Он в бассейне.

Ждать пришлось долго.

— Туровский слушает, — наконец раздался голос в трубке.

— Что это у вас за хам сидит у телефона?

Туровский хихикнул, а потом уважительно сказал:

— Это наш старший тренер… Что-нибудь случилось, Марк?

— Да. Зимин умер.

Туровский какое-то время молчал, затем, охрипнув вдруг, спросил:

— Когда это случилось?

— Два часа назад.

— Это ужасно! Ты даже не можешь понять, как это ужасно! — вырвалось у Туровского. — Такой инсульт?! — то ли усомнился, то ли в отчаянии произнес он, потом вдруг спросил: — Ты дома? Я перезвоню тебе минут через десять-пятнадцать. Нам надо посоветоваться и в коллективе, и с матерью, как быть.

— Хорошо, — сказал Костюкович.

Туровский позвонил через полчаса:

— Когда можно будет забрать тело?

— Сегодня и завтра — выходные. В понедельник я все оформлю, и после вскрытия, во второй половине дня, до пяти, можете приехать. А лучше во вторник. Я завтра опять дежурю ночь, заполню необходимые бумажки, а во вторник к десяти-одиннадцати утра все будет готово, — сказал Костюкович.

— Ладно, — как-то неуверенно произнес Туровский.

Следующее ночное дежурство было вне графика, у коллеги в Донецке сестра выходила замуж, попросил подменить. Отказывать не принято, самого подменяли не раз. Хотя дежурить в ночь с воскресенья на понедельник не любили: после субботних и воскресных лихих гуляний на пикниках, юбилеях, свадьбах, где ели и пили не в меру, не считаясь ни с возрастом, ни со здоровьем, «скорая» работала с особенной нагрузкой: инфаркты, инсульты, почечные колики, всякие перфорации, внезапные кровотечения, драки с тяжелыми травмами — вся больница стояла на ушах…