Стокгольмское дело

Нина даже не повернулась. Вообще не шевельнулась. Никто не шевелился, кроме Хенрикссона, которого била крупная дрожь. Действительно – стоп-кадр, а за границами кадра происходит самое важное. Жизнь и смерть.

– Нина… у тебя нет никакого права делать то, что ты собираешься сделать. Какие бы преступления он ни совершал. Он получит свое, но не так. Есть же цивилизованные методы…

Она внутренне поморщилась – настолько нелепым показалось ей слово. Какая тут, к черту, цивилизация…

Но странно – на Нину ее слова подействовали. Она отвела пистолет от лица Хенрикссона, не сводя глаз со стоящего на коленях адвоката.

Судорога в животе внезапно прошла.

Неужели…

Нина словно опомнилась. Неужели передумала?

– Ну, нет, – резко сказала она. – Это за Аманду.

Она вновь направила пистолет на Хенрикссона.

Неужели выстрелит?

– Нина, не смей!

И в эту секунду на Нину Лей бросился незаметно, шажок за шажком, подкравшийся Никола.

Грохнули подряд три выстрела.

И Эмили отбросило на несколько метров – она пролетела их, как бумажная марионетка.

Взрыв… она никогда в свое жизни не слышала звук такой мощи. Мостовая закачалась, как при землетрясении.

Перед глазами – серый зернистый асфальт. Она схватилась за живот – и именно в эту секунду отчаянно задрыгался ребенок, словно хотел сказать: «Вы что, с ума посходили? Что вы там вытворяете?»

Попыталась разглядеть что-то в облаке пыли.

Тело Нины Лей на асфальте. Шлем на ней, но она лежит в такой нелепой, противоестественной позе, что понятно сразу: мертва. Живой человек так лежать не может.

Из гаража клубами валит дым. Взрыв? Теракт? Она ничего не понимала.

Нет, одно она поняла. Фасад адвокатского бюро «Лейон» покрылся трещинами, похожими на кракелюры на старинных картинах. Трещины расширялись, сливались – и через несколько секунд шестиэтажный дом начал оседать. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, рассыпая клубы пыли, осколки стекла, кирпичи и комки цемента, как бенгальский огонь рассыпает искры.

Адвокатура «Лейон» закончила свое земное существование.

Эпилог

Эмили.

На случай, если меня остановят.

Земной шар крутится вокруг своей оси. Эта мысль всегда волновала меня. Подумайте сами: мы все время в движении, каждый час, каждую секунду нашей жизни. Мы на шаре. В детстве я никак не могла уразуметь: как же нас не сбрасывает с поверхности этого шара? Или хотя бы почувствовать ветерок в лицо…

Когда я стала старше, мне показалась интересной мысль: люди видят одно и то же, но перспектива все время меняется: мы же в движении! И в один прекрасный день мы можем увидеть что-то, чего не видит никто. Или, возможно, видят все, но под совершенно другим углом.

Эмили, я пишу эти строки и очень тороплюсь. Не знаю, что произойдет в ближайшие часы. Возможно, меня не будет в живых. Возможно, меня арестуют. Возможно, погибнет еще кто-то. Но вы должно знать одно: все, что я делаю, я делаю ради Аманды.

Вся ее короткая жизнь прошла у меня на глазах. Четыре года назад меня назначили комиссаром уголовной полиции. Хочу, чтобы вы знали: с самого раннего детства у меня не было никаких сомнений в призвании. Я знала, что буду полицейским. Буду по мере сил сохранять в мире порядок и справедливость.

А теперь я не уверена. Вероятно, я уже не настоящий полицейский. Я увидела то, о чем не имела ни малейшего представления. И решила действовать сама – потому что, возможно, в мире очень мало тех, кому выпала горькая судьба увидеть мир именно под таким углом, под каким увидела его я.