Стокгольмское дело

Для Аманды выхода не было. Я знаю, что перед тем, как покончить с собой, она пыталась жить. Она не хотела умирать. Она хотела все забыть, начать новую жизнь – и не смогла. Слишком глубоки были раны.

И я, ее мать, не могла ее спасти.

Когда мне поручили это расследование, я начала изучать переданные Матсом фильмы. Я никому не говорила, что среди этих несчастных девочек есть и моя дочь, – какой смысл? Многие удивлялись, почему расследование так затянулось, ставили под вопрос мою компетентность. На самом деле расследование продвинулась намного дальше, чем они думали. Но не так, как они ожидали. Я взяла все в свои руки. Я должна была исключить все риски. Я не могла доверить все жалкому шведскому суду, который станет притворяться, что такого юридического понятия, как мораль, не существует.

Вы меня поймете, Эмили. В вас зарождается новая жизнь. Как будущая мать, вы меня поймете. Каждый день, каждую ночь, каждый час и каждую минуту я думаю о моей дочери. И чем больше я стараюсь преодолеть этот кошмар, тем навязчивей он становится. Она была не одна, моя Аманда. Я идентифицировала двадцать пять девочек из тридцати. И я нашла почти всех садистов.

Иногда думают, что сексуального преступника легко опознать: одинокие психопаты, социально неполноценные, даже немного чокнутые. На самом деле – как раз наоборот! В большинстве случаев – наоборот! Вспомните хотя бы Йорана Линдберга^[78]. Или французского кандидата в президенты, Доминика Стросс-Кана.

Все это люди с харизмой, социально компетентные. С огромной властью, но и с ненасытной тягой мучить беззащитных женщин и девочек.

Эта лига педофилов просуществовала пятнадцать лет. И никто и никогда их ни в чем не подозревал. Ни одна девочка не сказала ни слова – ни психологам, ни кураторам, ни даже родителям. А если бы и сказали, никто бы им не поверил: слишком силен властный аппарат, покрывающий преступников.

Одного я не могла понять: откуда они узнали, что вы собираетесь встретиться с Матсом Эмануельссоном в Осло? И еще: кто помогал насквозь прогнившему Сундену в той заброшенной тюрьме в Хоге? Не могла понять очень долго, а потом поняла. Совсем недавно.

Полицеймейстер Патрик Валлин. Он один из них. Я обнаружила это чисто случайно, когда просматривала, кто и что искал в Интернете после побега Тедди Максумича. Наша умная Сеть дает такую возможность – любой поиск регистрируется, даже если за компьютер садится кто-то из высокого начальства. И поняла – Патрик Валлин.