Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 2

Убогая комната в синих цветочках,
 Глазетовый беленький гроб,
Вокруг гиацинты в пурпурных горшочках,
 Чуть слышен гниенья микроб.

Кузены в мундирчиках подле окошка

 Мамашин едят шоколад,
Она же, спокойная белая крошка,
 На новый настроена лад.

Лежит она тихо с оранжем из воска

 На темных, тяжелых кудрях,
Как девочки маленькой грудь ее плоска
 И ручки ныряют в шелках.

И в белых ботиночках детские ножки

 Наивно из кружев глядят,
Как будто о жизни терновой дорожке
 Они вспоминать не хотят.

И маленький мальчик в мундире зеленом

 Глядит в этот маленький гроб
И, что-то с вопросом шепча напряженным,
 Ручонкой схватился за гроб.

Затем к гиацинтам придвинул он пряным

 Высокий обеденный стул
И с сердцем замершим почти бездыханным
 В лицо отошедшей взглянул.

В лицо, где вчера еще очи Христовы

 Он видел на смертном кресте,
Где страшный румянец горел пурпуровый
 И ужас на каждой черте.

Но чудо свершилось – и нет и подобья

 Того, что он видел вчера,
И Ангел Луки перед ним делла Роббья
 Глядел из лебяжья пера,

Из крыльев на шелковой гроба подкладке,

 Незримых, но зримых ему,
И лик ее детский, невинный и сладкий
 В алмазов был вставлен кайму,

Как лики святых в византийской иконе,

 И мрамора был он нежней
И тучек жемчужных в ночном небосклоне
 Приветливей и веселей.

И мальчик в ответ улыбнулся мамаше

 И слезки утер рукавом.
– Зачем же мне плакать. Скажу тете Маше
 Об Ангеле-маме моем.

С тех пор не могли ему люди проказу

 Служения плоти привить, –
И духа его не свернулась ни разу
 В лазурь устремленная нить.

19 декабря 1919 

Хрусталевый бокал (1896)

I