Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 2

Настала ночь. Чудовищная птица
Покрыла тенью черных звездных крыл
Поля сражений. Где-то, как зарницы,

Палят неслышно пушки, но почил

Оцепеневший от страданий мир.
Траншеи, реки, лес запорошил

Глубокий снег, и только звездный клир

Кого-то славит в звонком Эмпирее
За творчества бессмысленного пир.

Темно вокруг. Внизу чуть-чуть синеет

Атласный снег, и кое-где на нем
Шиповник дикий скромно розовеет…

Он весь в лампадах, словно Божий дом, –

Куда ни глянь, десятки тысяч свеч
Зажглись в снегу мистическим огнем.

Кто прилетел над павшими зажечь

Лампады? Мать, невеста, дети, друг?
Далеко все, не слышна близких речь!

То души братьев убиенных вдруг

Зажглись в снегу, как тихие лампады,
На всех полях, на сотни верст вокруг.

Растут они, растут. Как дети, рады

Мерцанью звезд святые огоньки.
Как свечи восковые, от услады

Подъемлют голубые языки.

Всё выше, выше от земли в кромешный
Межмирья мрак взвиваются дымки.

Спешат, сплелися пальцами поспешно,

Как яркий столб из нитей золотых,
Как хороводы ангелов безгрешных.

Нет, не безгрешных! В струях голубых

Уверенности нет еще победной:
Воспоминанье ужасов земных,

Воспоминанье о грехах наследных

Колеблет их, как разъяренный вас
В пустыне водной челн колеблет бедный.

– Что будет там? Как пламенный хорал,

Как тополь пламенный, у Провиденья
Погибшей рати голос вопрошал.

– Ах, успокой без перевоплощенья!

Дай нам не быть, не быть в последний раз,
Без радостей, без грез, без сновидений! –

И вдруг с тоской из темно-синих чаш

Раздался голос, мне давно знакомый:
– Придите все, я успокою вас!

В моем необозримом звездном доме

Мне каждый грешник долгожданный брат!
Я никому не откажу в приеме! –

И кипарисов раскаленных ряд

Затрепетал и выпрямил короны
К цветам небес в завороженный сад.

Раскрылось небо, и предстал на троне

Спаситель бледный пасынкам земли
В венце терновом при полночном звоне,

Что колокольни звездные лили.

И собралися у Христа вершины
Горящие, как в гавань корабли;

И от могил до голубой храмины

Горел, как конус, страшный хоровод.
И поднялся Христос в хитоне синем,

Как древний пастырь у святых ворот,

И душам рек: – Теперь решайте сами,
Куда идти? Безбрежен небосвод,

Любовь царит в моем лазурном храме. –

– Дай нам не быть, не быть! Мы оподлели! –
Ответил конус жаркими устами.

– Спасенья нет в лазоревой постели,

Твоя любовь не искупит деяний
Преступных: наши души озверели! –

Тогда Христос на звездном океане

Открыл за троном шлюзы мировые,
И водопад эфирный с ревом длани

Простер, и охватили голубые

Каскады конус, и в одно мгновенье
Он распылился в атомы святые,

Какими все мы были до творенья,

Пока проклятых звезд не создал Бог.
Исчезло всё, но осталось движенье,

Остался ритм неведомых дорог,

Остался на безбрежном небосклоне
Всё пронизающий вокруг поток.

И только в темно-голубом хитоне

С опущенным челом стоял Пророк
На затканном жемчужинами троне,

Не понят, не услышан, одинок…

И терний на челе его точь-в-точь
От крови стал как розовый венок.

Затем спустила занавеси Ночь…