Столешников переулок

Услышанное не очень обрадовало ее. Продолжая вымученно улыбаться, Инга чуть повернула голову, чтобы видеть боковым зрением Макса. Он сидел наискось от нее, между двумя девушками лет семнадцати, блондинкой и брюнеткой. Девушки вздыхали на Макса, а слушали Рамиля, который без устали обрушивал на них комплименты, те же самые, что когда-то доставались Инге. Олег тоже забыл о том, что влюблен в Ингу. Он привык выбирать тех, кого выбрал Макс, и ждал, когда девушка надоест другу и перейдет к нему по наследству. Иногда так и случалось. Инга старалась показать, как не замечает Макса, и, наверное, обрадовалась бы, если бы и он вел себя так же. Но Макс замечал ее, как и всех остальных, сидевших за столом. Все должны были разделить его радость.

– Мы теперь с друганом москвичи! – смеясь, говорил он и показывал новый паспорт.

Паспорта с постоянной московской пропиской сделал им через Рамиля кто-то из защитников Белого дома, видимо, начальник паспортного стола. По словам Рамиля, новыми документами обзавелись все «жертвы государственного террора», которые боялись преследования, так и не последовавшего.

– С этими ксивами мы теперь такое закрутим! – пообещал Макс, обняв за плечи обеих соседок, которые счастливо засветились.

– Как мало ему надо для счастья, – тихо сказала Инга.

– И тем, кто с ним.

Инга приняла замечание на свой счет, повернула голову и посмотрела в глаза. Ее, ярко-зеленые, полыхнули коротко и мощно, заставив потупиться.

– Тихо все! – закричал на противоположном конце стола Рамиль. – Давайте выпьем за именинника, фалян-тугэн! Чтоб у него все было в порядке и поменьше всяких Юр Невских…

– А что сделал Юра? – тихо спросила Инга.

– Отблагодарил за гостеприимство – исчез с Жениным товаром на полторы тысячи баксов.

– Не может быть! – удивилась Инга, вспомнив, наверное, как молилась с Юрой в церкви.

– Сделай человеку добро – и он отомстит.

– …и это, фалян-тугэн, ну, ты сам знаешь, чего хочешь, пусть оно и сбудется! Все пьют до дна! – выплыл Рамиль из запутанного тоста и выпил залпом полстакана водки.

Инга пила шампанское маленькими глотками и глядя на вино с настороженностью, точно боялась, что со дна поднимется что-нибудь непотребное.

Водка была холодная и со странным привкусом, покрывшим язык и нёбо, как липкая пленка. Исчез он, смытый «кока-колой». Водка, смешавшись в желудке с «кока-колой», повзрывала пузырьки газированного напитка, и как бы от этого по телу растеклось тепло.

– Самое забавное было, когда выводили оттуда, – рассказывал Рамиль подружкам Макса. – Пинками. Генерала – первого. Руки – на шее…

– …жопа – с отпечатком ботинка, – закончил Макс.

– Какой он генерал?! Генералы в плен не сдаются.

– Не умничай! – рыкнул Рамиль.

Он собирался еще что-то рассказать, но вмешалась одна из подружек Макса, блондинка:

– У моей знакомой друга убили в Останкино, пуля прямо в сердце попала.

– А мне это сразу две знакомые рассказывали, и тоже – пули прямо в сердце, – произнесла Инга. – Модная байка одиноких девиц.

Наступила неловкая пауза. Запах топленого масла стал гуще.

– Рекламная пауза! – весело обозначил ее Макс.

А именинник, пытаясь сделать свои немного выпученные глаза как можно страшнее, рассказал с радостным захлебом:

– Я в Останкино еще и не такое видел! Одному парню пуля в голову попала, а он пробежал метров двадцать, вот так, – раскинув руки, показал наподобие того, как дети изображают летящий самолет, – а-а-а!..

Все поняли, что он соврал, но отнеслись, как к выдумке ребенка.

– Это все ерунда! – продолжил Макс. – У нас в городе случай был. Мужик свалился с крыши дома на чугунную ограду, головой прямо на одну из пик. Бестолковку насквозь пробило. Висит он, дергается, как бабочка на булавке, и орет матом на всю улицу. Народ сбежался, все боятся к нему подойти, а он отгружает им отборный чернозем. И главное, не от боли, а со злости, что не помогают высвободиться. Приехала «скорая», милиция, кое-как сняли его. Еще боялись, как бы мозги не вытекли. Как будто они там были! Хотели в больницу отвезти, а мужик послал их подальше и пошел домой. Идет, голова в кровищи, народ шарахается, а ему все по барабану!

– Давайте выпьем, чтоб и нам так везло! – радостно прокричал Рамиль и начал поливать водкой из бутылки по стаканам, много расплескивая.

– Пельмени ешьте! – потребовал Женя. – Не настоящие сибирские, конечно, однако хорошие.

Видимо, решил оценить отношение к себе количеством съеденных или несъеденных пельменей. Все дружно потянулись к белой кастрюле, чтобы не попасть в черный список. Особенно старались подружки Макса, которые видели именинника в первый и, скорей всего, последний раз.

Рамиль брякнул очередной тост, состоящий из не связанных между собой эмоциональных всплесков, прореженных «фалян-тугэнами». Все выпили, закусили пельменями, и общий разговор разбился на несколько частных, причем противоположные стороны стола усиленно не слышали друг друга. Саша, невольно оказавшийся не в своем лагере, принялся рассказывать Инге, что ему нравятся именно такие девушки, как она. Закончил фразой:

– Главное, чтоб от нее потом не воняло. В широком смысле.