Столетняя война. Том II. Испытание огнем (ЛП)

Что касается Педро I, то он проделал свой путь через Португалию и в начале июня 1366 года достиг кастильской провинции Галисия, единственной части своего королевства, которая все еще оставалась ему верна. Там он приступил к планированию контрнаступления. У него было всего 200 кавалеристов, а его советники полагали, что он сможет собрать в этом регионе еще 500 латников, а также 2.000 пехотинцев. Кроме того, в Сории и Логроньо на арагонской границе все еще держались отдаленные и изолированные гарнизоны, всего, возможно, человек 500. Было очевидно, что единственная надежда на спасение заключалась в поиске собственных союзников за пределами Кастилии. Среди приближенных короля преобладало мнение, что ему следует направиться в Логроньо, который находился недалеко от границы с Наваррой. Оттуда он сможет начать переговоры с Карлом Наваррским и принцем Уэльским. Но Педро I придумал более рискованный план и решил отправиться в Ла-Корунью, там сесть на корабль и отплыть в Гасконь. Он намеревался вновь вторгнуться в свое королевство из-за Пиренеев. Примерно в начале июля 1366 года в Ла-Корунью прибыл гасконский рыцарь от принца Уэльского с изъявлением дружбы и приглашением посетить его. Принц, сказал он кастильскому монарху, уже решил силой вернуть Педро I на трон. "И теперь, — пишет Герольд Чандоса, — начинается благородная история о жалости, любви и справедливости"[889].

Глава XII. Нахера: катастрофическая победа, 1366–1369 гг.

Летом 1366 года принц Уэльский был на пике своей славы: победитель при Пуатье, пленивший короля Франции, арбитр в спорах между дворянами Западной Европы, посредник в заключении мира между Монфором и Блуа, Арманьяком и Фуа. Хронист Фруассар, который провел несколько месяцев при дворе принца в 1366 году, хорошо передал настроения царившие там: пышные развлечения в Бордо, Ангулеме и Пуатье; красочный эскорт из рыцарей и фрейлин, куда бы ни направлялись принц и его супруга; поединки и турниры, на которых "маленькие люди становились большими"; экстравагантные приемы вежливости, щедрости и лести. "Все они любили и почитали его как своего господина и провозглашали его королевство величайшим в мире и самым богатым доблестными воинами". В Аквитании он впервые в своей жизни получил владения, в которых он мог играть важную роль[890].

Однако владения принца, при всем их величии, были построены на песке. Гасконь, сердце княжества вокруг Бордо и Байонны и в нижнем течении Гаронны и Адура, никогда не была богатой. Правда с начала 1340-х годов регион понес от войны незначительный ущерб, а после 1355 года — практически никакого, но он испытывал собственные экономические трудности, которые лишь отчасти объяснялись войной. Эпидемии бубонной чумы в 1348 и 1362 годах нанесли здесь больший ущерб, чем в любом другом регионе Франции, за исключением, возможно, средиземноморского побережья. По самым приблизительным оценкам, в течение XIV века здесь могло погибнуть до двух третей населения. Основными столпами местной экономики были виноделие и военное дело, причем и то, и другое страдало не только от общей экономической депрессии, но и от собственных проблем. Несмотря на постоянный рост цен, экспорт вина был в два раза ниже, чем до войны. Что касается войны, то в 1350-х годах она ненадолго стала основным экспортным товаром, вытеснив даже вино, не поддающимся статистическому измерению, но приносящим огромное богатство главным гасконским капитанам, большая часть которых, должно быть, возвращалась в регион. Выросли важные вспомогательные ремесла, такие как знаменитые оружейники Бордо, литейщики железа Байонны, банкиры и посредники, занимавшиеся торговлей награбленным и выкупами. После заключения мира масштабы этой деятельности неизбежно уменьшились, хотя присутствие принца Уэльского и продолжение боевых действий во французских провинциях гарантировали, что работа для них еще найдется. В этом отношении экономическая судьба Гаскони сильно отличалась от судьбы остальной Франции[891].