Столетняя война. Том III. Разделенные дома (ЛП)

Морское сражение у Ла-Рошели иногда рассматривается с точки зрения преимущества боевой галеры над парусным кораблем как орудием войны. Есть некоторые свидетельства того, что и сами англичане придерживались такого мнения. Но это мнение трудно обосновать. Главную роль в сражении с обеих сторон сыграли парусные корабли, и именно высота их бортов и численность победили. Англичане потерпели поражение главным образом потому, что решили послать в Гасконь небольшую, слабо защищенную эскадру, рассчитывая на удачу, благодаря которой их корабли уже не раз пересекали Бискайский залив без потерь. Глупость этого решения должна была быть очевидна. Настоящими уроками битвы стали важность хорошей разведки и превосходство опытных профессиональных адмиралов. Стратегическое суждение Бокканегро было безупречным. Его корабли оказались в нужном месте в нужное время, чего почти никогда не удавалось достичь французским и английским адмиралам.

Вечером 24 июня 1372 года, сэр Томас Фельтон и капталь де Бюш прибыли в Ла-Рошель с большим количеством войск, которые они набрали с удивительной быстротой в Сентонже и Борделе. Они нашли город в полном смятении. Кастильский флот ушел. Никто, казалось, не понимал, что произошло. В конце концов явился один из гасконских соратников Джона Харпедена, который сумел убедить своего пленителя дать ему условно-досрочное освобождение и вернулся в город. От него все и узнали о самом серьезном стратегическом поражении, которое англичане потерпели в войне[209].

Французский флот Оуэна Лаугоха и Ренье Гримальди прибыл в баскский порт Сантандер в конце июня 1372 года, незадолго до триумфального возвращения Амбросио Бокканегро из Ла-Рошели. Вежливые условности, которые обычно преобладали между английскими и французскими дворянами, не понравились кастильцам. Французы были потрясены, увидев знаменитых рыцарей, таких как граф Пембрук и его спутники, с цепями на шее, "как собаки на поводке". "Они не знают элементарной вежливости, — заметил Фруассар, — совсем как немцы". Пленников отвезли в Бургос, чтобы показать Энрике II. Он был таким же грубым человеком, как и его адмирал, и не собирался отпускать пленных даже за выкуп, пока их удержание было выгодно с политической точки зрения. Гасконский рыцарь Флоримон де Леспарр был освобожден довольно быстро благодаря просьбам Мэтью Гурнея, который, сражался на стороне Энрике II в 1360-х годах. Большинству других пришлось ждать много лет.

Судьба графа Пембрука была особенно плачевной. Его отправили в мрачную крепость Куриэль над рекой Дуэро, к востоку от Вальядолида. Там он содержался в ужасных условиях в течение шести месяцев, которые подорвали его здоровье. В конце концов, в 1374 году он был передан Бертрану Дю Геклену вместе с двадцатью шестью другими пленниками, в счет частичного погашения долга перед ним кастильского короля. Пембрук согласился заплатить коннетаблю выкуп в размере 130.000 франков (около 22.000 фунтов стерлингов). Его английские друзья договорились, что большая сумма наличными и векселями будет передана на хранение итальянскому банкиру в Брюгге и выдана агентам коннетабля при условии, что граф будет доставлен в Кале к Пасхе 1375 года. Но граф уже явно находился при смерти. Его везли на север в носилках "короткими переходами, как только можно было", но он умер за шесть дней до Пасхи, когда кортеж достиг Амьена. Дю Геклен так и не получил своих денег.

Пуатевский дворянин Гишар д'Англе освободился из Кастилии по другой сложной коммерческой сделке. Он был обменян Энрике II на кастильские владения французского кондотьера Оливье де Мони, печально известного с подачи Чосера как Mau Nid (Гнездовье Зла), которого поэт обвинил в том, что он заманил короля Педро I на смерть. Оливье обменял Гишара на Матье, сеньора де Руайе, одного из заложников по договору в Бретиньи, который все еще находился в Англии. Друзья де Руайе вошли в соглашение с Оливье де Мони, по которому, если тот смог бы по обмену освободить из неволи сеньора де Руайе, то получил бы в супруги его дочь. Де Мони удалось договориться с англичанами об обмене и он сочетался браком с представительницей богатого и знатного рода. Что касается сэра Джона Харпедена, то он оставался в плену до 1378 года. Согласно распространенной в Англии легенде, которая, безусловно, является апокрифической, он заслужил свободу, вызвавшись отстаивать божественность Христа в единоборстве с двумя эфиопскими язычниками. Люди более скромного происхождения умерли в плену или были освобождены много лет спустя, когда стало очевидно, что они больше не стоят своего содержания. Через восемь лет после битвы при Ла-Рошели все еще оставались пленные моряки из западной Англии, которые, по мнению их друзей и семей, гнили в кастильских тюрьмах[210].