Столичный доктор. Том VI

Я спросил разрешения прочитать послание, взял его. А слог-то у Агнесс весьма и весьма! В тексте обычного письма была завязка, кульминация, развязка... И даже смешные шутки. Я в удивлении посмотрел на супругу. Та оттирала пальцы от чернил.

— У тебя есть чувство слога!

— Мерси! — Агнесс встала, сделала шутливый книксен. — Пойду, прослежу, как слуги упаковывают вещи. Еще помнут шляпки...

— Подожди! — мне пришла в голову идея. — Если ты так быстро и хорошо пишешь, почему бы тебе не попробовать себя в литературе?

— О! Вышла замуж за русского — в комплекте идет великая русская литература. Как мило! А это правда, что ты знаком с Толстым?

— Нет, только с Чеховым переписывался. И я говорю без шуток! Что мешает попробовать?

Агнесс нахмурила лобик:

— В каком же жанре творить?

— Детектив! — решился я. — Представь, как возбудится публика, если появится «дамский» Конан Дойль.

— А Шерлока Холмса, — подхватила Агнесс, — мы сделаем Шарлоттой Холсмвуд!

Мы засмеялись, я сел за стол, взял листок бумаги.

— Шутки шутками, но женщины-детектива еще не было. Это будет свежо!

— Нужен сюжет, — пожала плечами супруга.

— И герои!

Вдруг у меня в памяти всплыл фильм Говорухина «Десять негритят». Абдулов, Зельдин... Я быстро нарисовал кружочки на бумаге, подписал их выдуманными именами и фамилиями. Смотришь, наследникам Агаты Кристи не придется выдумывать политкорректные названия для романа. И жена занята будет. Не все же ей пылесосить магазины! Под кружочками поставил род занятий — судья, доктор, генерал, полицейский в отставке... Начал вспоминать как судья убивал гостей. Цианистый калий в виски, стрихнин в лекарствах... Да тут целый медицинский детектив получается!

Агнесс встала позади меня, положила руки на плечи.

— Она сама повесилась?!

— Подожди минуту. Сейчас допишу.

Я не отвлекаясь, продолжал быстро писать — теперь ход дошел до черных дел героев в прошлом. Убийство ребенка учительницей, осуждение невиновного полицейским и прочее и прочее. Ага, что-то вырисовывается. Я поставил стрелки между кружочками, кто кого убил по ошибке, кто кого подозревал. Потом показал листок Агнесс:

— Герметичный детектив. На острове. Старый судья решает покарать плохих людей, чьи истории он знает из своей практики. Инсценирует первым свою смерть и начинает тайком расправляться по одному с каждым из гостей виллы. Сбежать с острова нельзя — шторм.

Агнесс наморщила лобик.

— А чем все заканчивается?

— Полицейский инспектор пишет отчет и не может понять, кто был убийца и что вообще случилось. Судья в финале кончает с собой выстрелом на вершине скалы. К пистолету привязан веревкой камень, после выстрела он падает в море. Убил он себя или его убили — не понятно.

Деталей финала у Кристи я не помнил, в памяти лишь осталось хитрый поворот с самоубийством судьи.

— Такое я, пожалуй, могу написать. Только мне непонятна мораль.

— Невозможность скрыться от прошлого. Каждый из героев скрывает тяжелую тайну — преступление, которое они совершили. Или к которому были причастны, но так и не понесли наказание. Ну, и возмездие не всегда бывает справедливым.

— Это ты про судью?

— Про него.

— Как тебе такое в голову пришло??

— Читал в газете дело судьи, — соврал я. — Который решил поправить свои судебные ошибки сам.

— Хорошо, я попробую написать. Сюжет меня заинтересовал!

Ну вот и отлично. Нашел занятие супруге.

***

Желание Агнесс контролировать мужа ожидаемо быстро затухло. Даже на встречу с Ильей Ильичом Мечниковым не пошла. Когда Плеханов прислал записку с просьбой о следующем рандеву, она надумала отправиться на экскурсию в Лувр. Джоконду я видел в виде многочисленных репродукций, так что решил, что не очень много и потеряю. Да и место встречи — рядовое кафе. Марте Беккер о таком не напишешь. Пришлось даже уточнять у портье, где это.

Когда я вошёл в зал, Плеханов уже ждал меня. Встал из-за углового столика, поприветствовал. А главный марксист скромен в запросах: полупустая чашка кофе и самая дешевая булочка. Георгий Валентинович выглядел так, словно мог бы читать лекцию об аскетизме — ни тени жалобы, хотя простота его заказа говорила сама за себя.

— Как-то вы совсем уж неприглядный аперитив выбрали, — заметил я, усаживаясь напротив.

— Простая пища удовлетворяет простые потребности, — отозвался он с лёгкой улыбкой.

— Заказать что-нибудь?

— Нет, спасибо.

— Хорошо, закажу то же, что и вы.

— Бросьте, не стоит. Скажите лучше, что вы думаете об операции?

— По-прежнему ничего конкретного. Ситуация не изменилась за это время. Наверное, можно вернуться к разговору через пару месяцев. Напишите мне в Бреслау, и я дам вам знать, когда вы сможете приехать.

— И сколько это будет стоить?

— Один рубль. Вы меня крайне заинтересовали, не предприняв попыток завербовать в свою секту. Признаться, я уже внутренне стал готовиться в пространным цитатам из Маркса и призывам к борьбе за народное счастье.