Столичный доктор. Том VI

— Тогда все это осознают те, кто придет им на смену. Поймите! Бесклассовое общество всеобщего равенства противоречит нашей природе. Вы же читали труды господина Дарвина?

— Там ни слова про людей!

— Да, но экстраполировать его выводы на нас совсем не трудно. Дети не рождаются «табула раса» — чистая доска, на котором правильно устроенное общество напишет через воспитание «правильного» человека. Как вы любите выражаться — пламенного коммуниста.

— Мы так не говорили.

— Пусть. Дети рождаются, может быть, не с такими механистическими инстинктами, как у животных, но явно с врожденными предрасположенностями. Агрессией, половым поведением... Мужчинам свойственно собираться в иерархии. Женщины обращают больше внимания на лидеров, часто отдают им свое сердце...

Я подмигнул Агнесс.

— Таким образом, и у людей тоже движется половой отбор — в долгосрочной перспективе лучше всего размножаются и выживают наиболее приспособленные. Просто у нас половой отбор идет в большей степени по умственным качествам. Но идет-то он по природным законам! И вы с ними никаким образованием и пропагандой ничего сделать не сможете.

Я посмотрел на жену — Агнесс чему-то заулыбалась, убирая в сумочку записную книжку. Потом кинула взгляд на маленькие часики на шнурке. Намекает мне, чтобы я сворачивался.

— Что же... Нам всем есть о чем подумать.

Георгий Валентинович тоже щелкнул крышкой часов, допил кофе. Его лоб прорезало сразу несколько глубоких морщин. Похоже, мне удалось заставить философа посмотреть на некоторые привычные вещи по-другому.

***

— Не подозревал у тебя столь прогрессивных взглядов — подколол я супругу, как только Плеханов откланялся и мы остались одни — Женское равноправие, суфражизм...

— Насмотрелась у себя в больнице — вздохнула жена — Ты большой оптимист. В Германии даже самым талантливым выше медсестры не подняться. Разве что только в акушерстве сделали поблажки.

— Женщины врачи обязательно появятся! Даже, думаю, займут основные позиции в медицине.

— Это почему же? — удивилась Агнесс.

— Более усидчивые, более ответственные.

— Ты же сам только что развернул целую теорию на этот счет?! Они вынуждены уходить в отпуск после родов! Терять в доходах и карьере.

— Во-первых, не все. Во-вторых, не забывай про государство. У бюрократии и собственников есть свои интересы.

— Меньше платить?

— Заставлять больше трудиться. В нашей с Романовским клинике женский персонал работает допоздна. Раньше приходит. Даже меньше болеет. Хотя вроде бы вирусы и бактерии лишены мозга и не могут выбирать, заражать им мужчину или женщину.

— Просто сотрудницы больше боятся потерять работу. Скрывают и ходят на службу больные.

Я покачал головой — У нас это строго запрещено. Ведется ежедневный журнал учета температуры тела.

— Вот! Ты и есть тот самый капиталист-эксплуататор!

И ведь не поспоришь. Женская логика она вот такая, да.

***

На перроне, пока разбирались с бесконечными шляпными коробками, Плеханов попрощался тихо и без лишних слов. Уточнил мой адрес в Бреслау и растворился в толпе. А мы, поглазев на деревянное здание Центрального вокзала, построенное в стиле швейцарского шале, пошли к извозчику.

Впрочем, оказалось, что ехать никуда не надо. Гранд Отель Эйлер, стоял прямо напротив вокзала. Багаж доверили носильщику, который с энтузиазмом доставил наши вещи на стойку регистрации, честно заработав свои два франка.

Эйлер оказался тем самым местом, где стоит остановиться, если у тебя есть на это средства. Мы заняли роскошный трёхкомнатный люкс. Ванная в нём могла бы вместить ватерпольную команду. Когда я демонстративно врубил краны и начал наливать в нее воду, Агнесс сильно покраснела.

Мебель — первоклассная, персонал вежливый и, кажется, телепатически настроенный. Говорят на понятном языке, не пытаясь превратить общение в жужжание пчелиного улья. Даже газеты тут проглаживали специальным утюгом перед тем, как выдать постояльцам!

Опасения, что шум вокзала будет нам мешать отдохнуть, не оправдались: окна люкса выходили на другую сторону, да и к вопросам звукоизоляции здесь подошли со всем тщанием.

Мы быстро освежились, пообедали и выдвинулись на разведку. Согласно рекомендациям путеводителя, начали с собора Мюнстер. На башню поднялись, на окрестности посмотрели. Красота, сказать больше нечего. Мне здесь очень нравится. Вот бывает так — приехал в незнакомое место, а через минуту чувствуешь, что вот оно, родное тебе. Я бы здесь и подольше пожил. Шпили базилик, воды Рейна, свежий воздух, все зеленое — глаз отдыхает.

— Ну что, душа моя, — спросил я Агнесс, пока мы преодолевали не очень удобный спуск по узкой лестнице, — нравится тебе здесь?

— Я — как ты, — дипломатично ответила жена. — Иголка, нитка, и всё такое. К тому же, мы только приехали. Рано о чем-то говорить.