Столица беглых

— А я вам поясню почему. Через Илимск ведется снабжение Олекминско-Витимской золотоносной системы. Там тысячи рабочих, их надо кормить, одевать, поить водкой. И возок вашего Саблина теряется в этом потоке, делается незаметным. Тракт идет на Киренск, а оттуда по Лене грузы сплавляют до Витимского. Пароходы сворачивают в речку Витимку и через триста пятьдесят верст разгружаются в Бодайбо, столице золотопромышленности. Я больше скажу: Илимск и живет благодаря приискам. Весь старательский сезон надо туда доставлять массу товаров. А в октябре, когда прииски закрываются до весны, рабочие возвращаются к себе. И в вашем городишке спускают последние деньги. Ведь они получили расчет, а многие и золотишко тащат, что утаили от хозяина. Их начинают спаивать и раздевать еще в Витимском, продолжают в Киренске, а добивают здесь. Почти все приходят в деревню с пустыми карманами. А у других и дома-то никакого нет, им сам бог велит пропить выручку. Прошел этот люд, как войско Мамая, выдул целый Байкал водки, и опять в Илимске тишина. До весны.

Сыщик выслушал спич жандарма и сделал неожиданный, но правдоподобный вывод:

— Значит, грузинская дружина готовит экс на сентябрь или начало октября.

— Почему вы так решили?

— Ну, когда через город пойдут тысячи людей, боевиков уже не спрячешь. Надо убрать их с чужих глаз загодя.

Самохвалов задумался, потом согласно тряхнул головой:

— Так и есть. Похоже, мы знаем время. Осталось выяснить место.

— А что в Иркутске самое ценное? Где можно ожидать осенью большого прихода наличности?

Ротмистр опять задумался и морщил лоб долго.

— М-м-м… На железной дороге каждую неделю копятся крупные суммы, которые надо свозить в казначейство. В таможне с окончанием лета собирается много пошлины. Причем в золотой монете! Чайный склад Высоцкого закрывает сезон весьма солидно. И те же старатели несут в золотоплавильную лабораторию свою добычу. Вот, пожалуй, главные точки скопления денег.

— Придется все их взять под наблюдение. Согласны, Александр Ильич?

Ротмистр развел руками и запел знакомую песню, что людей не хватает. Лыков пропустил ее мимо ушей и завершил разговор еще одной новостью.

— Я попробую вам помочь с объектом, — сказал он Самохвалову. — В город прибыл мой помощник титулярный советник Азвестопуло. Под видом беглого арестанта.

— «Демон»? — ахнул жандарм. — Я думал, их совсем не осталось.

— Сергей Манолович, возможно, последний. Уж очень опасно: начальство запретило внедрение сыщиков в уголовную среду. Я весьма надеюсь на Сергея. Его задача — проникнуть в Илимск и стать номерантом притона.

— Однако вы, Алексей Николаевич, мастак. Ну, мастак! Сразу с двух сторон заходите. И осведомителя завербовали, и своего человека хотите внутрь запустить.

— Александр Ильич, мне пора. Я поехал в Красноярск, на день-два. А вы пока ориентируйте негласную агентуру на Илимск. Только очень осторожно. Преступники не должны догадываться, что нам известен их бивуак.

Улица Кругобайкальская спускается с Кайской горы к железнодорожному вокзалу. Она вся уставлена винными лавками, портерными и меблирашками. Из них номера Ононашвили самые престижные и предоставляют более всего удобств.

В кофейню при них в полдень явился незнакомец. Смуглый, серьезный, одет без претензий, но что-то в его лице настораживало. Поэтому, когда человек попросил позвать Лазаря Константиновича, официант сразу отправился за хозяином.

Вышел толстый, с одышкой, мужчина, посмотрел на гостя и спросил:

— Ну и кто вы?

Тот ответил по-гречески, и весь дальнейший разговор шел на этом языке.

— Мне бы пожить где-нибудь в спокойном месте. Я заплачу.

— Но я так и не дождался ответа на свой вопрос.

— В документе написано, что меня зовут Раздеришин. На самом деле я Серега Сапер. Слышали?

Толстяк равнодушно пожал плечами:

— Что-то говорили люди, да не помню подробностей…

— Понимаю, чужому верить глупо. Вы наведите справки. Например, у Спиридона Фанариоти.

— У Фанариоти? Из Одессы?

— Да. Вы ведь у него кофе покупаете?

— Ну, и у него, и у других…

Гость насупился:

— У каких таких других? Может, и у Абрама Немого?

Попандопулос с вызовом ответил:

— А хоть бы и у него. Нельзя, что ли?

— Ай-ай-ай. Грек должен покупать у грека, а не у еврея. Вы же знаете, что в Одессе между ними идет война. Спиридон говорил мне о ваших отношениях. Вы берете три пуда в месяц, а могли бы брать десять. Лазарь Попандопулос снабжает кофейным зерном всю Восточную Сибирь. Но предпочитает кормить жидов, а не своих соотечественников.

— А он говорил вам, что у Немого кофе на пятнадцать процентов дешевле? — рассердился хозяин. — Пусть сбавит цену, и я буду покупать у него.

— Он готов сбавить. Телеграфируйте ему и убедитесь. Еще попросите для меня денег, Фанариоти должен Сергею Маноловичу Азвестопуло триста рублей. Могу я получить их через вас? Самому мне идти на почту неудобно. Я, видите ли, с этапа утек.

Попандопулос, когда услышал последнюю фразу, взял гостя за руку и отвел в задние комнаты.

— Здесь нас никто не слышит. Как уж вас зовут?

Тот повторил.

— А кличка Серега Сапер? Да, был про вас разговор, но давно. Откуда вы взялись?