Столица беглых

— Далее. Живут постояльцы в домах обывателей Суворкина. Выселок незаконный, губернские власти о нем даже и не знают. Кто побогаче — обычно это щеголи-поляки — селятся в другом выселке, Протасовке. Там хоромы получше. В самом городе Амеросов находиться запрещает, чтобы не бросались в глаза. А так живут будто на курорте: гуляют, охотятся, пьют с утра до ночи или в карты режутся. Я катаюсь туда раз в две недели. Привожу, что заказано по списку, и увожу новый список.

— И что там?

— А все, что хочешь. Только втридорога.

— Назови примеры.

Саблин порылся в комоде и вынул длинный узкий лист бумаги:

— Вот, гляди сам.

Алексей Николаевич стал читать и поразился: три бутылки доппель-кюммеля, английский макинтош с меховым подбоем, консервированные ананасы, пластинки к патефону, охотничья картечь и даже серебряные запонки.

— Ишь ты! Это какой-нибудь пан заказал?

— Запонки? Нет, еврей один, гравер. Но он из Варшавы, от панов научился щегольству.

— Гравер… Фальшивомонетчик?

— Надо полагать.

— А другие кто? — не унимался сыщик.

— Поляков человек семь-восемь. Евреев столько же. Армяне, сарты, грек один жил, но недавно съехал. Бакинские татары все гурьбой, в одном доме десяток. Как только помещаются? Дом, правда, самый большой в городе. Три китайца-контрабандиста. Остальные русские. Да! Есть еще команда в девятнадцать человек, грузины. Тоже живут отдельно, в усадьбе городского старосты Панфилова.

— Что за городской староста?

— Илимск только называется городом, а так хуже деревни. Народу раз-два и обчелся, меньше тысячи человек. Поэтому там упрощенное управление, все решают староста с двумя помощниками.

Лыков удивился, потом сообразил:

— Они его потому и выбрали для базиса. Вроде город, а вроде и нет. Ревизоры туда не поедут. Но продолжи насчет тех девятнадцати грузин. Почему ты о них вспомнил?

Иван Богданович подпер голову кулаком и пояснил:

— Эти держатся особняком. Каждое утро ходят мимо урядника в тайгу, где упражняются в стрельбе.

— Ну-ка, ну-ка! В стрельбе?

— Да. Из револьверов и ружей.

— Хм. Как думаешь, для чего?

— Да понятно, для чего. Готовят налет.

— Уголовные они или политические?

— Уголовные, — уверенно ответил артельщик. — Рожи такие, что хочется шапку снять и деру.

— А зачем шапку снимать? — не понял собеседник.

— Чтобы не потерять, когда драпаешь.

— М-да…

Лыков крепко задумался. Вот он и узнал, где скрываются номера для беглых. И что дальше? Как их уничтожить? И нужно ли спешить с карательной экспедицией? Если целый отряд готовит экс, не умнее ли будет сначала разузнать планы бандитов? Вот-вот появится Азвестопуло.

— Иван Богданович. А как клиенты попадают в тот притон?

— Их направляет Федор Родонай. Знаешь такого?

— Слышал. Хотел познакомиться с обоими братьями, да они спрятались. Будто бы уехали по торговым делам в Читу.

— Оба давно вернулись.

— Я в курсе, мы пытаемся за ними наблюдать, да плохо выходит. А теперь, думаю, надо нам затаиться.

— Чтобы не спугнуть? — сообразил артельщик.

— Да. Будем готовить удар. Так, чтобы всех разом. Чем больше накроем, тем лучше.

— А как ты их накроешь? — засомневался Саблин. — Ежели из Иркутска двинуть туда полицейский отряд, устроители заимки сразу об том узнают. И выведут всех жильцов загодя, вы придете к пустому месту. Вам сначала по Ангаре нужно доплыть до Братского Острога. Там сойдете на берег и по колесной дороге в Илимск. Тайком не получится.

— Так-таки узнают? У них всюду глаза и уши?

— Ежели держатель номеров сам становой пристав, то и рассуди. Здесь, в Иркутске, я знаю, у них письмоводители куплены во всех частях. И помощники пристава, и даже, говорят, сам Бойчевский в доле. Как ты сохранишь секрет?

— Охранное отделение привлеку. Они давно за вами следят.

— Вон что… — расстроился Иван Богданович. — И кто меня тогда отпустит?

— Забыл, что у тебя есть в полиции знакомый полковник? — ухмыльнулся питерец. — Поможешь мне честно, и я так же честно подсоблю тебе. Уедешь из каторжного проклятого места с чистыми документами. Власти не будут иметь к тебе никаких претензий. Но это надо заслужить.

— Я готов, — вздохнул артельщик. — Чего делать-то?

— Пока что рассказать мне все о санатории. Как туда люди попадают? После того, как сговорятся с Родонаем.

— Я их отвожу. На своем транспорте, в очередной в Илимск приезд. Держу в Братском собственный обоз. Другим путем постояльцам там появляться запрещено.

— Вот даже как? Конспирация?

— Само собой. Заимка дает Ононашвили хороший доход. И главное, делает полезным, даже незаменимым. Для всех, кому надо сбежать или человека своего из Сибири вытащить, лучше способа нет. Те, кто прошел через заимку, беспрепятственно добираются потом хоть до Петербурга, хоть до Парижа.

— Последний вопрос, Иван Богданович, и я уйду. Скоро в городе появится грек. Сбежал с каторги и хочет где-то отсидеться. Куда ему идти договариваться?

— Грек? — переспросил Саблин. — Как ты, что ли, в восемьдесят третьем году? «Демон»?

— Вроде того.

— А я ему, значит, должен буду помогать?